Бастард фон Нарбэ
Шрифт:
На «Хикари» любое утро было прекрасным. Обшивка корабля становилась полупрозрачной, по перламутровой скорлупе разбегались алые блики, не требовалось воображения, чтобы представить себя внутри освещенной восходящим солнцем жемчужины. В империи Нихон восход был временем сакральным, на «Хикари» — тоже, да и сама «Хикари»… один из двух самых необычных в мире звездолетов. Просто машина, но такая сложная, что по незнанию ее можно было бы счесть разумной.
— Один в один Аристо, — сказал Дэвид в одно такое утро. — Вот так же мы в Баронства летели. Двое нормальных и один чурбан в медитации.
Андре
— Говорит: «я не могу выполнить ваше пожелание, господин», — это Дэвид рассказывал уже за завтраком, рассказывал Андре, но смотрели оба на Марта, который, с отсутствующим видом жевал тост, явно не чувствуя ни вкуса, ни запаха. — Лукас, кстати, чай пил. — Вдруг вспомнил Дэвид. — Хреновины такие, круглые, на чеснок похожи. Я ему как-то сказал, что надо сильно с прибабахом быть, чтоб кидать чеснок в кипяток и думать, будто это красиво. Но оно ничего так было, в воде раскрывалось, как цветок или что-то такое. Пахло нормально.
Андре понял. Дэвид, навряд ли. Люди иногда говорят и делают вещи, полные смысла, но им не дано понять этот смысл. Чай «Тайян», любимый сорт Лукаса, и правда выглядит непрезентабельно, пока не окажется в горячей воде. Но Дэвид не об этом хотел сказать, хоть и думает, что вспомнил именно о чае. Дэвид хотел сказать, что Лукас, даже когда молится, не покидает дольний мир, раз уж может любоваться распускающимся в чашке цветком «Тайян». Он выглядит отстраненным, и может показаться, будто он где-то далеко, но это же Аристо, он вообще всегда выглядит так, будто весь мир — грязь под его ботинками. А на деле он никуда не девается, его молитва устанавливает связь… ну, предположим, с Богом, и демоны разбегаются, потому что Аристо — проводник силы, которая для них опасна.
А Март не здесь. Март ни Бога, ни ангелов на «Хикари» не привел, он, вместо этого, ушел сам. Поэтому «Хикари» и не может нырнуть глубже в «подвал». Очень простое объяснение, только вот, на самом деле, погружению ничего не препятствует, на корабле нет приборов, способных определить присутствие демонов. Таких приборов, вообще, не существует. Если бы в Нихон смогли создать подобные детекторы, может быть, нихонцы научились бы летать глубоко в «подвале», но до сих пор эти слои доступны только священникам-пилотам.
Дэвид предположил, что на «Хикари» установлен искусственный интеллект. С учетом того, что сам Дэвид был одновременно киборгом и мирским
Так что «Хикари» неразумна. По крайней мере, в ней нет рукотворного разума. И все же, это корабль, на котором Лукас сошел с ума. О чем говорил Майндерт? Что не так с этим звездолетом?
На седьмой день полета в «подвале» Март вышел из медитации.
Произошло это после полудня, они выныривали у маяка, чтобы забрать почту, и Андре сортировал файлы в кают-компании, когда Март вошел и заговорил:
— Бывают мудрость и добродетельность, доступные не всем. К ним нужно стремиться, цели все равно не достигнешь, но движение позволяет сохранять равновесие.
Андре забыл о почте. Мелькнула мысль, понадобятся ли транквилизаторы, или так обойдется. Но Март не казался больным или чересчур нервным, собственно, он в первый раз за неделю выглядел нормальным.
— А меч, — сообщил выглядящий нормальным Март, — помогает сильному и поражает слабого.
Тут, наконец, состыковалось. Меч, равновесие, движение, добродетельность и мудрость, седьмой день медитации. Церковная нумерология. Мирянам ее тоже объясняют, но мирянам четок достаточно, а думать о значении чисел лень, да и незачем. Щелкаешь костяшками, читаешь молитвы, три дюжины сандаловых шариков, а каждая тринадцатая костяшка — плоский кружок обсидиана. Хотя, конечно, у кого что. Сандал с обсидианом — это кич, стоят чуть дороже пластика, выглядят хуже, на ощупь не отличить, зато всё натуральное. Вот уж повод для гордости.
А аристократы, вообще, не молятся.
— Чаю хочешь? — спросил Андре.
— Лукас бы не спрашивал, а заварил мне чай, — Март сунул руки в карманы и прислонился спиной к переборке. — Тебе воспитание не позволяет работу прислуги выполнять, я знаю, да. А готовишь-то все равно ты, — он моргнул, помотал головой, с искренним любопытством спросил: — и чего, как оно? Готовить, там, посуду мыть, роботов самому включать, чтоб прибирались.
— Да так, странно, конечно, но я быстро учусь, — Андре пожал плечами, он старался не смеяться, но, кажется, голос его выдавал.
— Я теперь помогать буду, — сообщил Март, оттолкнулся от переборки, дошел до дивана и хлопнулся на него, с удовольствием потянувшись. — Странно, вроде делал все формальные упражнения, и утром, и вечером, каждый день. А все затекло. Нельзя так молиться, дух должен пребывать в теле свободным, а я его запер, как в клетку. Главное, толку никакого. Идем чуть глубже, чем если бы вообще священника на борту не было.
— Чай, — напомнил Андре, возвращаясь к своему «секретарю», — и мне тоже. Хиэйдеру.