Бастард
Шрифт:
– Да какая теперь разница!
– воскликнула Адалинда обреченным тоном.
– Сейчас важно лишь то, что проклятый жрец Спасителя держит нас за горло! Если мы не выполним его условия, он раскроет нашу тайну, - при этих словах королева посмотрела долгим взглядом в синие глаза своего любовника.
– Все наши тайны!
– добавила она, взглянув на Вельду.
Колдунья поджала яркие красивые губы и мотнула головой.
– Быть может, жрец получил какие-то откровения от своего бога?
– задумчиво проговорила она после краткой паузы.
– Иначе, трудно объяснить, как он узнал, что бастард Мордреда
– О бастарде можно забыть!
– вставил свое слово Готтлиб.
– Что до условий..., то не столь они и плохи. А если все сложится удачно, мы получим небывалые выгоды и прославимся в веках! О нас будут слагать легенды!
– Если сложится...
– тихо, как бы про себя, заметила Адалинда.
– Вельда, что ты думаешь об этом Спасителе?
– спросила она колдунью.
– Не знаю, - замялась та, - который день голову ломаю, а ничего дельного на ум так и не пришло.
– Богиня Лейя, - напомнил фон Глофф.
– Она может знать.
– Желаешь отправиться в паломничество?
– с невинным видом поинтересовалась колдунья.
– Лейя, конечно Добрая Богиня, но как она поступит с предателем?
– А кого я предал?
– искренне удивился Готтлиб.
– Мы ведь не запрещаем людям верить в нее, и не рубим ее рощи.
– Хотела бы я взглянуть, как ты приблизишься к одной из них с топором, - тон Вельды прямо-таки сочился ехидством.
– Рощи Лейи полны Силы, которая подвластна хранительницам. Они от тебя мокрого места не оставят.
– Вельда, - взмолилась Адалинда, сложив ладони перед грудью, - придумай же, что-нибудь!
Сейчас она почти физически ощущала, как на ее шее стягивалась удавка. Говорила же ей мама: "коготок увяз - всей птичке пропасть". "Коготок" Адалинды увяз, когда она подлила зелье колдуньи в вино своего мужа. "Но так ли уж велика моя вина?
– спрашивала она себя.
– Я всего лишь защищалась! Я спасала свою жизнь!".
Поначалу, поступками Адалинды руководил леденящий душу страх. До дрожи в ногах боялась она зачать от Мордреда чудовище и разделить судьбу несчастной Лионоры. Потом, когда родились сыновья, Адалинда почувствовала груз ответственности за все королевство, которое она должна была сберечь для них. С ужасом взирала молодая мать на дело рук своих. Власть ускользала из дрожащих ладоней спивавшегося короля и в какой-то момент, Адалинда поняла, что если она не поднимет упавшую власть, это сделает кто-то другой. И кто тогда защитит ее сыновей? Приняв решение, юная королева начала действовать. Сначала робко и осторожно, потом все смелей и смелей.
Начала она с мелких хозяйственных забот. Раздавала указания поварам и управителям королевских поместий. Потом, собравшись с духом, вызвала казначея и потребовала отчет, солгав ему, что выполняет поручение короля. Дальше - больше. И все со ссылками на королевскую волю. Понемногу, чиновники начали привыкать. Пойти к вечно пьяному королю и напрямую спросить, действительно ли он поручил королеве то-то и то-то, желающих не нашлось. Постепенно, двигаясь маленькими шажками, Адалинда прибрала к своим слабым женским рукам всю власть в королевстве.
Ближе к полудню тайные сообщники собрались вновь. В этот раз в "Зале совета" - длинном помещении со старинными жесткими креслами, расставленными вдоль стен и резным
Глофф стоял лицом к залу и не видел, как королева смотрит на него. А Адалинда в этот самый миг спрашивала себя, любит ли она его на самом деле? Да Готтлиб действительно был красив. Из-за густой гривы светлых волнистых волос и тонких черт лица многие сравнивали его с эльфом. Говорили, что, вроде бы, похож. Адалинда эльфов никогда не видела. Они жили в лесах далеко на востоке за Землями Доброй Богини и в людских королевствах появлялись редко. "Эльф - не эльф, - раздраженно подумала Адалинда, - это только для глупых девчонок важно. Для настоящей любви одной красоты маловато". Сама она тоже была весьма и весьма хороша, а ее вьющиеся локоны светлого золота не уступали эльфийским или чьим-то еще.
Постепенно Зал совета заполнялся приглашенными. Их было не так много. Обсудив все с Глоффом, королева призвала на совет четырех маркграфов, шестнадцать самых знатных баронов и два десятка рыцарей. Входившие один за другим дворяне, первым делом приближались к трону.
– Ваше величество!
Церемонный поклон.
– Рада вас видеть, барон!
Милостивый кивок. Легкая улыбка.
– Прошу вас, присаживайтесь.
Снова поклон. Дворянин отходил и садился в одно из кресел у стен.
Маркграф Западной марки Рупрехт фон Вайсбард прибыл на совет последним.
– Прошу меня простить, ваше величество. Годы!
– маркграф развел сухими старческими руками.
– Ваши извинения излишни, герр Вайсбард, - произнесла Адалинда несколько напыщенным тоном, - вас извиняют ваши заслуги и верность королевскому дому!
Готтлиб отошел от трона вслед за Рупрехтом и занял крайнее кресло у правой стены.
"Вот оно, началось!" - в панике подумала королева-регент. Сердце предательски зачастило. Адалинда глубоко вдохнула и "бросилась в омут вниз головой".
– Господа!
– громко и торжественно обратилась она ко всем собравшимся.
– Я призвала вас сюда, чтобы обсудить дело исключительной важности! Быть может, самое важное из всех, когда-либо обсуждаемых в этом зале!
Столь многообещающее начало вызвало у прибывших на совет дворян неподдельный интерес, который легко читался в их глазах. Заинтриговав аудиторию, королева сделала уместную при таком случае паузу, и продолжила уже тише и обычным тоном:
– В северных и западных королевствах нет своих рудников, поэтому они испытывают большой недостаток во всех металлах, за исключением железа. Торговля с гномами не может удовлетворить всех наших нужд. По причине известной всем. Золото и серебро намного дороже продуктов. Поэтому мы вынуждены менять продовольствие на медь и чеканить из нее мелкую монету.