Бастарды
Шрифт:
– Это еще что такое? Я же сказал, раскройся.
– Это не он, – ответил Ал-Тор, отвечая нажимом на натиск, – это я закрыл нас обоих. Та самая обезьяна, которая не умеет разговаривать. А теперь слушай меня внимательно. Я и мой клинок – одно целое. И если ты не уважаешь его – значит не уважаешь и меня, а за это я могу и поквитаться с тобой. Вот возьму и не посмотрю, что ты стоишь дорого, закину в ближайшее болото, будешь гнить там до скончания времен. Не хватало, чтобы еще всякое оружие меня унижало! Железка недоточенная!
–
– Ай, заткнись. Ты без нас ничто. Просто вещь. Только мы, носители, можем доставить тебя в нужное место или просто смахнуть с тебя пыль. Не возьмись я за рукоять, так и будешь пылиться в оружейном углу. Это для него ты может и старейший, а для меня просто вещь. И не такая уж и великая.
– Лучше, таких как я, нет. Никакое другое оружие не может сравниться с нами по остроте и прочности.
– Ерунда. Не так давно мы разрубили такой клинок и не сломались. Оба. Так что лучше заткнись и подумай про болото, – зло ответил Ал-Тор и закрыл сознание.
Спустя несколько минут он почувствовал легкий внутренний толчок. Так звал его меч, когда хотел предупредить об опасности. Открывшись, юноша впустил сознание меча в свой мозг.
– Ну?
– Зря ты с ним так. Он все-таки старейший.
– Хам он, а не старейший. Влез в семью, да еще и командует. Пусть делает, что говорят, иначе точно в болото спущу.
– Не стоит его злить. Он ведь может и отказаться учить тебя.
– Обойдусь. Он не единственный кинжал на свете. Думаю, в коллекции старика еще пяток старейших найдется. Может, и не драконьих, зато повежливее.
– Пойми, он лучший.
– Может быть, не спорю, но это не повод унижать всех подряд. Честно говоря, я и тебя не понимаю. Чего ты перед ним унижаешься. Он же обижает тебя. Переросток. Сам недомерок.
– Не злись, брат. Но я ведь вправду не похож на других. Больше обычных и меньше двуручных. Такие, как я, редкость в этих местах.
– Знаю. Но это не значит, что они могут издеваться над тобой. Ты мой. Мой клинок, выкованный под мою руку. Такой, какой нужен мне. Чего им еще надо?
– Ничего. Забудь об этом. Просто дай мне имя. Так мне будет проще говорить с ними.
– Хорошо, брат. Ты получишь имя. Ты будешь Гангардаш. Кровный брат. И пусть они все заржавеют от зависти.
– А чему завидовать, брат?
– Тому, что их не понимают, как они ни стараются, а мы с тобой – и в бою, в пиру вместе.
– Думаешь, это хорошо?
– Не знаю, – честно ответил Ал-Тор, – но верю, что у нас из этого обязательно что-нибудь получится.
– Что ж, время покажет.
– Время?
– Да, время. Это самый беспристрастный судья, брат, – ответил клинок и замолчал, словно задумавшись о чем-то своем.
Обратный путь занял у юноши намного меньше времени, и вскоре он вошел в общий зал борделя. Здесь все напоминало забытый на очаге котелок. Девицы носились по коридору, постоянно что-то переспрашивая друг у друга и пытаясь говорить все
Увидев стоящего у окна Топ-Гара, Ал-Тор с трудом протолкался к нему и, перекрикивая гомон и визг, спросил:
– Что тут происходит?
– Большой переполох в курятнике. Вот что, – окрысился сотник. – Дернул же вас иблис тащить с собой это наказание богов. Им же ничего объяснить невозможно, они даже себя не слушают, но говорят все хором.
– В чем проблема? Давай по порядку.
– Мы почти распродали весь товар. Осталось только закупить необходимое и можно убираться отсюда. А эти курицы не могут решить, что и куда упаковывать. То им дождь страшен, то разбойники, то сам ифрит привиделся. С ума сойти можно.
– Значит так. Отправь кого-нибудь на базар. Пусть купит двадцать больших сундуков. Думаю, по сундуку на каждую будет в самый раз. Что не смогут впихнуть в сундуки, повезут в баулах.
– Проклятье! А ведь это выход. И как я раньше не додумался? Не слушал бы целый день этот визг.
От избытка чувств сотник хватил кулаком по подоконнику и решительно направился к двери. Ал-Тор сделал попытку пробиться к Санче, но девицы обступили ее сплошной стеной. Убедившись, что попытка применить силу может стоить если не жизни, то здоровья точно, юноша поднялся на лестничный пролет и, вдохнув полной грудью, заорал в полный голос:
– А ну заткнулись все!
Привыкший командовать эскадроном в степи, Ал-Тор не рассчитал, что в помещении его голос прозвучит в два раза громче. В зале воцарилась гробовая тишина. Обведя взглядом десятки лиц, испуганно смотревших на него, юноша заговорил:
– Сейчас каждая из вас идет в свою комнату и укладывает вещи. В дорогу оденьтесь так, чтобы не бояться запачкаться. Все хрупкие вещи заверните в одежду или одеяла. Скоро сюда привезут сундуки, по одному на каждую из вас. Все ценное сложите в сундуки, все, что в сундуки не влезет, увязывайте в узлы. Мы почти закончили все свои дела, если все пойдет удачно, через день уезжаем. Это все. Теперь можете заняться делами, – закончил он свою речь. Но растерянные девицы продолжали стоять, глядя на него так, словно ждали, что он начнет открывать истины мироздания.
– Я сказал, можете идти, – повысил голос Ал-Тор. Но они продолжали стоять.
– Бегом, мать вашу! – рявкнул юноша и девицы брызнули в стороны, как перепуганные мыши.
Спустившись вниз, Ал-Тор налил себе вина и, сделав добрый глоток, встряхнул головой. Санча, подошедшая неслышными шагами, забрала у него кружку и, глотнув вина, удивленно покачала головой.
– Не думала, что воинские приказы так подействуют на моих девочек. Лихо вы их разогнали.
– Главное, вовремя озадачить, остальное пойдет само. – Усмехнулся Ал-Тор.