Басурманин. Крылья каарганов
Шрифт:
Влада посмотрела на Дарину. Та готова была вот-вот расплакаться.
– В углу под лавкой кубок стоит. Плеснёшь чуток, авось хватит им.
Разговаривая с Дариной, Влада по глотку отпивала из кубка мёд.
Как-то вдруг образ княгини поплыл. Почудилось, будто лицо её исказила усмешка. Опочивальня перед глазами заплясала, тёмные оконца закружилась в мрачном хороводе и откуда-то издалека, проваливаясь в черноту, Влада услышала голос:
– Спи, муженёк!..
…С трудом разлепив
Налив квасу, сделала глоток, другой, третий. В голове немного прояснилось.
Свадьба! Вчера князь Владислав женился княжеской племяннице Дарине. Шумное застолье, ещё более шумные проводы в опочивальню… Владелину бросило в жар. Она вспомнила, как они зашли в покои Дарины, как молодая княгиня поднесла кубок мёда, и… Дальше темнота. Что было в том меду? Сонное зелье? Тогда отчего она проснулась не в её покоях, а в своих?
Внутри забурлило. Страх окутал и сковал тело. Мысли, что её тайна раскрыта, словно кнут обжигали и заставляли кровоточить давно зажившие раны.
Если кто и мог поведать, что произошло, так только она, Дарина.
Широкими шагами Владелина шла к палатам княгини. От осуждающих взглядов горело лицо. За спиной то и дело раздавался шёпот, а то и вовсе не страшась обсуждали в голос. Подходя к покоям, Владелина уже знала, что произошло: молодой князь оказался силы не дюжей, на ночные утехи несдержан, княгиню не пощадил, снасильничал. Но больше всего бояр и послов волновало не то, сможет ли княгиня выйти к обеденной трапезе, а то, что брак состоялся.
Увидав князя, мамки и няньки взвизгнули, и разбежались в разные стороны, поспешив поскорее забиться в самые дальние и тёмные щели терема. Остановившись на миг, Владелина шумно выдохнула и, распахнув дверь, вошла.
– Ты пошто мне травы сонной в питье подмешала? – зашипела она, едва за спиной раздался стук.
Дарина, словно ничего и не случилось, сидела у окошка.
– Об чём ты, князюшка! Притомился видать, вот и не помнишь чего было. Мёд-то боярин твой подал. С него и спрос.
Владу будто водою ледяной окатили. Она и не помнила откуда поднос взялся.
– А кровищи нашто налила? Полтерема ведает, что ты нечиста.
– Тех, кому об том знамо было, посередь свадебного посольства нет. Да и послухи, и матроны муромские да рязанские подтвердят, что князь меня в жены непорченой взял. А ещё снасильничал, – тяжело вздохнула Дарина. – Пойдёт теперича молва по округе.
– У тебя на челе твоя чистота сажей начертана. В брехню эту разве что челядь поверит, да и то во хмелю.
– Ой, муженёк, не спеши понапрасну
Влада тяжело выдохнула и села на скамью.
– Об том думай, чего с тобой будет, когда в Чернигове прознают, про престол Рязанский незаконно занятый тобой, – из угла выбралась Сида, проковыляла до стола и, схватив чарку, жадно глотнула.
– Ежели про то кому ведомо станет, – схватила её за шкирку Влада, – то свадьбу сею ярмарочным балаганом почитать станут, а княгиню твою в пустынь сошлют. Да ещё обвинят – ради княжеского венца не то, что за бабу, за козла бы замуж пошла. Ясно тебе?
Карлица завертелась, завизжала, будто порося.
– Сида! Умолкни! – замахнулась на карлицу Дарина.
– Я-то умолкну! А ты подумай, как дружина взбунтуется, когда прознает об том, что ими баба заправляет? Вот потеха будет! – отмахнулась Сида, вырвалась из рук Влады и, схватив кувшин с мёдом и чарку, поковыляла в угол.
– Я со своими воинами сама разберусь. А ты помалкивай, коли в тереме остаться желаешь. Не то враз сошлю тебя назад в Муром, – пригрозила Влада и зло поглядела на Дарину. – Уйми карлицу свою, не то худо будет.
– Не из пужливых чай. Чего стращаешь? Басурмана своего на нас с матушкой напустишь? – не унималась карлица.
– Я и сама с тобой скорехонько управлюсь!
Владу уже трясло от гнева, но выпустить всю ярость она не могла. И без того в переходах терема шептались о её несдержанности.
– Нешто у тебя рука поднимется? А вот с басурмана твоего станется! Он кинжалом получше тебя управляется. И на ложе, ой, горазд!
Влада сцепила зубы.
– Заставь свою знахарку молчать или я её в подпол посажу, – приблизившись к Дарине, прошипела Владелина.
Внутри всё сжалось и к горлу подступил удушающий ком.
– Чего лик светлый прячешь, князюшко? Матроны видали, как из покоев княгини ты к басурману своему побежала, а потом до первой зорьки крики по всему терему неслись.
– Сида! Прочь! – лениво велела Дарина, поднялась и подошла к столу налить квасу.
Влада повернулась к ней так резко, что княгиня попятилась и повалилась на лавку.
– В Муром воротиться желаете? – процедила она сквозь зубы.
– Нет, – не сводя с Влады перепуганного взора, Дарина вжималась спиной в простенок между оконцами.
– Помалкивайте тогда… Вы! Обе! Ясно тебе? Княгиня!
– Ты не серчай на эту беспутную, – попыталась оправдаться Дарина. – Языком, что подолом метёт, долго не помышляя. Она молчать станет. Верь слову моему! Не то и правда, сошлёшь её волей своей назад. Я противиться не стану.