Батя под ёлку
Шрифт:
Намыливаю тело, думаю о том, что впервые в жизни встречаю женщину, чьи чувства хочу беречь. Женщину, которую хочется носить на руках, вовсе не потому, что ее качает от сотрясения мозгов.
Ее преданность Аринке меня покорила наповал.
Не знал, не гадал, что доживу до тридцати и меня приручит чужая женщина, первая встречная.
В молодости я западал на телочек с красивыми мордашками и выпуклыми прелестями.
К тридцати я стал ценить холодную красоту из-под скальпеля пластического хирурга.
Но ни
А о любви и нежных чувствах и говорить не приходилось.
Я не умел любить.
Детдомовский я. Сам не видел проявления этой любви никогда, в группе нас было слишком много, а детдом замшелый, до которого помощь спонсоров не доходила. Даже еда у нас была дрянной, а игрушек вовсе не хватало на всех, приходилось драться за всё. Некому было привить мне нужные чувства и эмоции.
Я фанател лишь по телам телочек, их души меня не интересовали.
Вот и к Маше Климовой я дышал ровно. Девочка для секса на пару раз.
Она не была против, получала за это элементы комфортной жизни в виде лишнего похода в душевую, вкусную еду для нее и сокамерниц. За порцию жареного мяса была готова на все. В целом, ей жилось легче благодаря сексу со мной.
Да, жизнь не справедлива… Поэтому, я легко отнесся к новости о том, что Маруся умерла, оставив сиротой двухлетнюю дочку и записку, кого считать отцом ребенка.
Сдала меня, стерва.
Так на меня и вышли.
К сожалению, в тот самый момент новость меня не обрадовала, отцовство не входило в мои жизненные планы.
Я не жил, а выживал тогда. И маленький ребенок связал бы меня по рукам и ногам.
А еще я рассудил так, что со мной ей будет опасно. А в детдоме, хоть и одиноко, но тепло и сытно! По себе знал.
Я же на момент новости был заточен лишь на одно - не просто выжить, а разбогатеть.
От одного зэка узнал о нелегальных золотых приисках, где несколько банд отмывали золотишко в немереных количествах, в обход государства. Туда и поехал, бросив сытную работу.
Меня приняли на работу охранником. Потихоньку – помаленьку, ползком-шажками я поднялся до должности прораба. Позже собрал свою банду. Пару раз пришлось себе кишки зашивать после борьбы за очередной кусок земли с золотым песком.
Мне удалось сколотить состояние.
Как-то проснувшись утром, понял, что денег уже предостаточно, тогда создал фирму и очистил деньги.
Желания охотиться за «бесхозными» деньгами и ресурсами, рисковать здоровьем, находясь в нелегальном бизнесе, пропало быстро, едва в холодную погоду начинало ломить все тело.
Я полностью легализовался, отдав за это одну треть заработанного.
Попутно женился на официантке с ребенком, сделал из нее целомудренную фифу.
Переехал в столицу, купил готовый домик на Новой Риге, и поднялся в ювелирном бизнесе, войдя в состав учредителей нескольких ювелирных заводов.
Тут-то
Развод нагрянул быстро, любви-то не было. Правда, пришлось отдать жене еще одну часть денег, чтобы оставила меня в покое и дала жить честно, без ее шантажа.
Недавно решил подняться на ступень выше, занять долю на рынке ломбардов и антиквариата. С улицы бы меня не пустили, пришлось бы сильно потратиться, поэтому я воспользовался ситуацией.
За мной начала бегать соседская двадцатилетняя девчонка. Виктория – дочь одного из хозяев сети ломбардов.
Я не стал ее отталкивать, подумав о том, что мне всё равно пора жениться, так принято в нашем обществе. К тому же брак с ней был изначально перспективным для моего бизнеса.
Всё было бы прекрасно, но с некоторых пор я начал жить не только мозгом, но и сердцем.
Параллельно этой жизни у меня была другая – последние два года я следил за жизнью дочери.
До последней истории с зашиванием своих собственных кишков я был уверен, что молод и мне отмерено еще много лет, но в тот раз что-то сломалось во мне. Я одиноко сидел в палатке и думал, что сдохну там, и от меня останется пустое место.
Я покривил лицом, вспоминая тот гадкий момент.
Чужой ребенок - это здорово, но свой - это немного иное, - я не кривил душою перед собой.
Викуша – невеста – оказалась не простой девушкой, продуманной, себе на уме. К двадцати годам у нее за спиной остался пяток пластических операций, и всё чего она хотела – известности. Погладив свой плоский живот и сделанную грудь, она сообщила мне, что будет рожать детей через десять лет. Не для того она мучилась с пластикой.
– Как же наследники? – спросил ее я озадаченно. – Мне уже тридцать. Тем более, скоро мы создадим общую империю, у нее должны быть наследники!
Она посмотрела на меня глупеньким миловидным личиком и ответила:
– Через десять лет!
Я вытаращил на нее глаза.
– Тебе будет тридцать!
– Тогда через пять, - потерла личико.
– Ну ладно, - ответил спокойно.
Про себя же выругался, думая про нее что она безумная благодаря деньгам отца.
– Тогда я заберу свою дочь, она будет жить с нами. Пока ее сделаю своей наследницей. Жизнь сложная штука.
– Твоя «кто»? – чуть не потеряла она сознание. И мне пришлось рассказать невесте историю рождения Арины.
– Ты не посмеешь! У нее плохие гены! Я не стану ее мачехой, - шипела Вика. Я пожалуюсь папе.
– Моя дочь будет жить с нами, она станет наследницей. Я так решил.
– Я остудил пыл девушки. – Если ты против, то брака не будет. Это мое окончательное решение.
На этот раз я решил не сдаваться, забрать дочь.
Потому что жить спокойно, когда тебя жрет живьем твоя же совесть невозможно.