Батяня. Ответный ход
Шрифт:
— Что ты наделала? — Дверь открылась, и в комнату вбежал испытатель.
— Пошел ты. — Маша оттопырила средний палец и вытянула руку.
— Да я сейчас тебя…
— Не надо было меня похищать…
Пилот немного успокоился и достал пачку сигарет, но, облазив все карманы, он так и не нашел своей зажигалки.
— Так вот чем ты подожгла…
— Забери, мне она уже не нужна. — Маша бросила зажигалкой в пилота.
Пилот подобрал с пола серебристую зажигалку и прикурил сигарету.
— Вот когда дед меня выкупит…
— Нет
Девушка так и осталась сидеть с открытым ртом, тупо глядя на кончик тлеющей сигареты.
— Да, я его убил, — пилот со злостью бросил окурок на пол.
Маша по-прежнему находилась в оцепенении, ее как будто парализовало. Дедушка был ее последней надеждой, единственным человеком, который по-настоящему любил ее.
— Зачем? — чувствуя полное бессилие, произнесла девушка.
Пилот не собирался продолжать этот разговор. У него в кармане лежал конверт с деньгами и чеки. Единственное, чего ему хотелось, — поскорее убраться отсюда и забыть про все, что его связывало с прошлой жизнью.
— Я не хотел этого делать… Он сам виноват. Он меня втянул в это дело.
Пилот не стал задерживаться в комнате. Как только он вышел в коридор, за дверью раздался плач. И тут Пожарскому стало не по себе, к горлу подкатил маленький комок тошноты. Он был готов к тому, что Маша набросится на него с кулаками, начнет проклинать, но этот тихий плач сковал его. Пилот почувствовал нарастающее сожаление к этой девушке, которая потеряла единственного родного человека. И во всем этом был виноват он.
«Забудь, забудь, забудь…» — покидая здание, повторял про себя Пожарский.
Десантники, выбежав из леса, тут же бросились к «УАЗу», оставленному ими на дороге. Корейцы буквально наступали им на пятки, и действовать приходилось быстро. Майор запрыгнул за руль и повернул ключ в замке зажигания, стартер отозвался коротким завыванием и затих, машина так и не завелась.
— Давай, родной… — Он попытался снова оживить «УАЗ», но безрезультатно, даже стартер молчал. — Этого еще не хватало, — снимая руку с ключа, проговорил Батяня.
— Может, аккумулятор сдох…
— Иди глянь, мигом. — Батяня только скосил глаза, корейцы уже мелькали среди деревьев, с минуты на минуту они могли оказаться у машины.
Барханов выпрыгнул из автомобиля, откинул капот. Придерживая крышку рукой, старлей нырнул под нее.
— Клемма отошла! — мгновенно определил он.
— Зацепил? — Лавров нетерпеливо сжимал головку ключа в пальцах.
Прогремели выстрелы: заднее стекло «УАЗа» разлетелось вдребезги и мелкими кусочками посыпалось на заднее сиденье. Майор пригнул голову и посмотрел в зеркальце заднего вида — к дороге от леса бежало несколько десятков вооруженных корейцев.
— Рвем! — Старлей распахнул дверцу и бросился на пол.
— Сработало. — Батяня повернул ключ, мотор отозвался нетерпеливым гудением.
Вдавив педаль газа,
— Сними его!
«УАЗ» вилял, но кореец крепко держался за внешнюю дверную ручку, не собираясь ее отпускать. Дверца то распахивалась, то захлопывалась. Отталкиваясь ногами от спрессованного снега, он пытался залезть внутрь машины.
— Придержи дверцу.
Барханов подпер ногой дверцу, открыв ее до предела. Батяня принял вправо, прижался к краю дороги. Кореец с ужасом смотрел на дерево, к которому приближалась машина. Он мог бы спрыгнуть, но его словно парализовало. Майор еще довернул руль, и дверка, на которой висел кореец, прямиком ударилась в дерево. Барханов еле успел убрать ногу. Обмякшее тело азиата вместе с покореженной дверцей упало в снег.
— Мы от них так просто не отделаемся! — Лавров заметил, что их нагоняют два «УАЗа».
— Сейчас я им «лимонку» брошу.
Старлей выдернул чеку и, отсчитав секунду, разжал пальцы, граната упала на дорогу. «Лимонка», кувыркнувшись на спрессованном снеге, закатилась в колею. Головной «УАЗ» преследователей промчался по ней, а вот идущему сзади повезло меньше: хоть его водитель и заметил черневшую на снегу гранату и резко дал по тормозам, но было уже поздно. Взрыв, вырвавшийся из-под днища, сорвал рулевую тягу. Машина несколько раз перевернулась и на крыше ушла в снег. Головная машина с корейцами снизила скорость, видимо, решали — не остановиться ли, не помочь ли своим. Но решили продолжить преследование.
— Смотри, как уже нас боится, — произнес Барханов, — близко не подходит.
Сзади идущая машина набирала скорость, осторожно сокращая расстояние до покалеченного «УАЗа», в котором мчались десантники.
— Жми. — Старлей обеспокоенно оглядывался на «УАЗ» с корейцами.
— Движок уже стучит, скоро заклинит. Тогда вообще станем.
Из пулевых отверстий в капоте уже валил не пар, а масляная гарь. Машина вылетела на перекресток, за лобовым стеклом мелькнул дорожный указатель с красным напылением.
— Что там было нарисовано? — Майор по большей части следил за преследователями, а потому вовремя и не обратил внимания на предупреждающий знак.
— По моему, «кирпичик», — неуверенно проговорил Барханов, — или «тупик».
— Если тупик…
— Я всегда был оптимистом, особенно когда выбора не предвиделось.
Кореец, сидевший рядом с водителем, опустил боковое стекло, высунул в образовавшийся проем ствол и открыл огонь из «калаша». Автоматная очередь забарабанила по корпусу «УАЗа», отзываясь грохотом в салоне автомобиля. Одна из пуль вошла в подголовник, застряв в считаных сантиметрах от затылка старлея. Барханов понял это мгновением спустя, ощутив лишь легкое вибрирование спинки. Майор сполз на сиденье и уже практически лежал на спине, упираясь коленом в приборную панель.