Батюшка. Кулак и крест
Шрифт:
Отец Василий смотрел, как Матюшин впереди него в трех шагах неслышно лавировал среди буйной растительности, находя еле заметный участок, где способен пройти человек. Несмотря на то, что путь группы был извилистый, охотник умудрялся выдерживать направление без компаса, по одному ему известным приметам.
Через несколько метров Матюшин остановился и присел на корточки. Кто-то совсем недавно, проходя здесь, поскользнулся на замшелом камне. Его нога, одетая в кирзовый сапог, содрала часть мха, обнажив черную поверхность камня. Край подошвы врезался в землю. Отец Василий вопросительно посмотрел на охотника. Тот молча кивнул ему
– Топтался он тут, плутал, дорогу выбирал. Видать, о заимках знал только понаслышке, – тихо стал рассказывать Матюшин о своих наблюдениях. Потом показал на траву сбоку от себя. – Видите, еще не поднялась. Значит, часа три, как он здесь прошел. Отсюда к Медведке пройти можно, но путь плохой. Он мог назад вернуться, а мог и в Кедровую падь податься. До пади тут совсем ничего идти осталось. Может, проверим, чтобы наверняка его у Медведки искать? Могу и один сходить, так быстрее будет.
– Одному не стоит, – возразил отец Василий, – вдвоем пойдем. А Афанасий Петрович пусть здесь остается. Вдруг Корней еще куда подастся, тогда он нам знак и подаст.
– Годится, – согласился охотник. – Тогда не ложбиной пойдем, а через сопку путь срежем. Он не знает, да и отсюда не видно, что сопка с этой стороны камнем как ступеньками выложена. Поднимемся немного, а со склона как раз заимка и будет видна.
Проинструктировав участкового, отец Василий неслышно двинулся за охотником. Сопка, о которой говорил Матюшин, в нижней части была плотно скрыта кустарником. Продравшись через него, священник увидел, что скала, составлявшая тело сопки, в этом месте действительно обнажена какими-то природными процессами. Плиточная структура выглядела, как гигантские ступени.
Охотник ловко, как обезьяна, стал запрыгивать и карабкаться по этим ступеням вверх. Отец Василий последовал его примеру, держа ружье перед собой, чтобы случайно не ударить металлом о камни. Поднявшись метров на пятнадцать вверх по сопке, Матюшин пошел вбок, пригибаясь, чтобы его голова не возвышалась над редким кустарником. Наконец минут через двадцать впереди и внизу среди деревьев стала видна почерневшая крыша небольшой избушки, сложенной из неотесанных бревен средней толщины. Крыша была перекрыта широкой толстой щепой – тесом. Поляна вокруг заимки сплошь заросла кустарником и древесным подростом. Даже отсюда со склона сопки было видно, что дверь избушки не открывалась лет пять.
– Пусто? – поинтересовался мнением охотника отец Василий.
– Там с другой стороны еще окно было. Мог и в окно забраться. Надо спускаться и смотреть.
– Тогда давай по очереди, – прошептал отец Василий. – Ты идешь первым, спускаешься до основания сопки, а я тебя отсюда прикрываю. Если он там тебя заметит, то я стреляю. Сразу же укройся и замри. Я начну спускаться, а ты его выслеживай. В случае чего, пугни из ружья. Если будет тихо, то у основания сопки жди меня и прикрывай выстрелами, если он нас обнаружит.
Охотник коротко кивнул головой и двинулся вниз. Шел он тихо, практически беззвучно. Убедившись, что Матюшин достиг оговоренной точки и замер, отец Василий последовал его путем,
– Все, солдат, война кончилась.
Священник обернулся и увидел, что Матюшин беспечно поднялся в полный рост и закинул ремень ружья на плечо.
– Видишь, птица нас боится, значит, от гнезда отводит. А раз на крышу села, то внутри и на задах человека нет. Пошли убедимся.
Отец Василий с некоторым сомнением поднялся на ноги, но ружье, в отличие от охотника, держал в руках наготове. Вокруг давно заброшенного дома нога человека не ступала уже много лет. Это было ясно и без пояснений Матюшина. Окно оказалось тоже на месте. Запыленные, с трещиной стекла не пропускали света, и внутрь заглянуть не удалось.
Матюшин молча махнул рукой и зашагал в обход сопки к тому месту, где они оставили Рогова. Встретившись с участковым, охотник повел группу таким образом, чтобы выйти к зимовью на Медведке с задов, со стороны реки. Отцу Василию понравилась эта мысль. Он тоже считал, что если Корней и ждет преследователей, то как человек хотя и местный, но все же недостаточно опытный, будет ждать со стороны седловины между двумя сопками.
Группа двинулась к реке Медведке, постепенно забирая влево, чтобы выйти к берегу прямо за зимовьем. Впереди ждала такая плотная стена растительности, что отец Василий начал сомневаться, удастся ли опытному охотнику провести их через эти первозданные нехоженные дебри тайги. Неожиданно Рогов сзади тихо охнул, и послышался шум падающего тела. Священник резко обернулся, вскидывая перед собой ружье на уровне глаз. Участковый сидел на земле, ухватившись рукой за лодыжку, лицо его было перекошено от боли.
Матюшин беззвучно оказался рядом. Он покачал головой и двинулся к Рогову. Священник подошел следом и присел на корточки.
– Проклятая труха, – кивнул головой участковый на полусгнившее дерево, из-за которого он и повредил ногу. – Аж в глазах потемнело.
Охотник придерживал ногу Рогова навесу, а отец Василий стал стягивать сапог. Участковый зашипел от боли, но вытерпел. Это был хороший знак. Священник ощупал лодыжку, велел Рогову попытаться покрутить стопой, насколько это было возможно. Сустав работал, а это означало, что вывиха не было.
– Растяжение, – констатировал отец Василий, опуская ногу Рогова на землю. – Очень это не вовремя.
– Я смогу идти, только отдышусь немного! – горячо зашептал участковый.
– Сможешь, сможешь, – успокоил его священник, разрывая на полосы портянку.
Сделав на стопе тугую фиксирующую повязку, он помог Рогову снова натянуть сапог. Усевшись рядом на землю, отец Василий вытер пот со лба и предложил:
– Давайте разделимся, раз уж так получилось. Я попробую зайти с задов один. Ты, Матюшин, помоги Афанасию Петровичу. Придется вам заходить с той стороны, откуда Корней может нас ждать. Только смотрите. Если он поймет, что нас много и мы по его душу, то запросто может ствол к голове мальчика приставить. Нам такие эксцессы ни к чему. Ориентируйтесь на месте сами. В крайнем случае, можете стрелять, если уж другого выхода не будет, но только по ногам.