Батый. Хан, который не был ханом

Почекаев Роман Юлианович

Киракос Гандзакеци(1200—1271), армянский историк и религиозный деятель: «Великий военачальник Батый, находившийся на севере, обосновался на жительство на берегу Каспийского моря и великой реки Атль, равной которой не найдется на земле, ибо из-за равнинной местности она растекается, подобно морю. Там в великой и обширной долине Кипчакской и расположился он (Батый) вместе с огромным, неисчислимым войском, ибо обитали они в шатрах, а когда снимались с места, шатры перевозили на повозках, впрягая в повозки множество волов и лошадей. Он (Батый) очень усилился, возвеличился над всеми и покорил всю вселенную, обложил данью все страны. И даже его сородичи почитали [Батыя] больше всех остальных, и тот, кто царствовал над ними (коего они величают ханом), садился на престол по его приказу. Случилось умереть Гиуг-хану. В царском их роде началась распря о том, кому сесть на престол. И все нашли, что он (Батый) достоин сесть [на престол] или же станет царем тот, кого пожелает [Батый]... После того стали отправляться к Бату цари и принцы,

князья и купцы и все обиженные и лишенные отечества. Он по справедливом суждении возвращал каждому из них вотчины и княжества, снабжал их грамотами, и никто не смел сопротивляться его воле» {Киракос 1976, с. 217-218]. Этот автор был свидетелем и даже участником многих событий монгольского периода, описанных им в своем труде. Тем не менее с Бату он лично не встречался, да и Армения во второй половине XIII в. уже попала под власть ильханов Ирана, Вероятно, в положительной характеристике, данной Киракосом Бату, отразилось его желание противопоставить благоприятствующую армянам политику преемника Джучи деятельности персидских ильханов, совершивших ряд опустошительных набегов на Кавказ. Кроме того, Киракос очень положительно отзывался о деятельности Сартака, сына Бату, который оказывал покровительство армянским христианам; не исключено, что положительное впечатление о сыне заставило историка более позитивно оценить личность и деятельность его отца [ср: Klaproth 1833, р. 211-212].

Ала ад-Дин Ата-Малик Джувейни(1226-1283) иранский историк и сановник в Государстве ильханов, автор «Истории завоевателя мира»: «И Бату жил в своем собственном лагере, который он разбил в районе Итиля; и он построил там город, который называется Сарай; и его слово стало законом во всех странах. Он был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению. Его щедрость была безмерна, а его терпимость безгранична. Правители всех стран и монархи со всех сторон света и все остальные приходили к нему; и до того как их подношения, которые копились веками, успевали убрать в казну, он раздавал их монголам и мусульманам и всем присутствующим и не смотрел, много это было или мало. И купцы из разных стран приносили ему всевозможные товары, и он брал все, и увеличивал цену в несколько раз против начальной. И он делал пожалования султанам Рума и Сирии и вручал им ярлыки; и ни один из тех, кто приходил к нему, не ушел, не достигнув своей цели» [Джувейни 2004, с. 183-184]. Джувейни создавал свой труд по поручению великого хана Мунке, и потому положительная характеристика Бату более чем понятна: ведь именно Бату возвел Мунке на трон и являлся его соправителем, и, соответственно, Джувейни выражал в отношении Бату официальную позицию Каракорума.

Рашид ад-Дин ат-Тиб Фазлаллах ибн Имад ад-Доула Абу-л-Хайр Яхья ал-Хамадани(ок. 1247-1318), персидский историк и государственный деятель в Государстве ильханов, создатель свода всемирной истории, известной как «Сборник летописей»: «Бату появился на свет от Уки-фудж-хатун, дочери Ильчи-нойона из рода кунгираь. Его называли Саин-хан. Он был очень влиятелен и всемогущ и ведал улусом и войском вместо Джучи-хана и прожил целый век. Когда всех четырех сыновей Чингиз-хана не стало, то старшим над всеми внуками оказался он и был у них в великой чести и почете. На курултаях никто не противился его словам; напротив, все царевичи повиновались и подчинялись ему» [Рашид ад-Дин 1960, с. 71]. Характеристика Бату, данная в этом труде, более чем положительна. С одной стороны, Рашид ад-Дин был придворным историографом монгольских правителей и, соответственно, должен был прославлять монголов. Стало быть, его отзыв о Бату следует считать обычным панегириком? Однако историк состоял при дворе (и даже был везиром) ильханов Ирана — государства, которое к тому времени уже довольно долго воевало с наследниками Бату, ханами Золотой Орды; следовательно, особой заинтересованности в восхвалении правителя враждебного государства у Рашид ад-Дина вроде бы и не было. Значит, его оценка объективна? Но и тут следует сделать оговорку: «Сборник летописей» был закончен око-ло 1307 г., а незадолго до этого улусы уже распадавшейся Монгольской империи заключили соглашение о восстановлении единства под номинальным верховенством императора Тэмура — внука Хубилая [см.: Письмо 1996, с. 107-108]. Соответственно, воспевая правителя другого государства, Рашид ад-Дин прославлял и весь род монгольских правителей, как раз в это время предпринявший очередную попытку преодолеть разногласия. Таким образом, однозначного ответа насчет объективности или предвзятости автора «Сборника летописей» нет...

Шихаб-ад-дин Абдаллах ибн Фазлаллах Ширази, более известный как Вассаф-и-хазрет(вторая пол. XIII-первая пол. XIV вв.), «придворный панегирист» ильханов Ирана, сподвижник Рашид ад-Дина, автор «Истории Вассафа»: «Бату... отличался проницательностью, правосудием и щедростью» [СМИЗО 1941, с. 84-85]. Этот автор являлся протеже Рашид ад-Дина и создавал свой труд примерно в то же время, что и его покровитель, поэтому его позиция по отношению Бату сходна с позицией Рашид ад-Дина.

Абу-л-Гази Бахадур-хан(1603-1664), хивинский хан (прав. 1643-1663), историк, автор «Родословного древа тюрков»: «Из внуков Чингисовых никто не превосходил Бату-хана в искусстве управления и в благоразумии» [Абуль-Гази 1996, с. 85]. Как

и в случае с Рашид ад-Дином, не стоит пытаться установить, насколько объективен был хивинский хан-историк. С одной стороны, он, казалось бы, и не был заинтересован в восхвалении Бату, поскольку являлся потомком его брата Шибана. С другой, давая столь лестную характеристику Бату, он прославлял весь род Джучидов, к которому принадлежал сам. Наконец, не стоит забывать, что Абу-л-Гази при создании своего труда опирался на труды того же Рашйд ад-Дина и вполне мог отразить его отношение к Бату, став на позицию своего источника.

Лев Николаевич Гумилев(1912-1992), русский советский историк-евразиец: «Основатель Золотой Орды Бату-хан — это деятель большого масштаба, никак не меньше, чем в Западной Европе Карл Великий, король франков, император Запада. Только его империя слишком быстро распалась, а Орда существовала два с половиной столетия, затем ее преемницей стало Московское государство. Имя Бату при жизни стало обрастать легендами. Не случайно, видимо, этот властитель получил прозвище Саин, то есть справедливый, добрый» [Гумилев 1994б, с. 309]. Историк и поэт, Лев Николаевич Гумилев известен своими экстравагантными теориями и рискованными аналогиями, с одной из которых мы имеем дело и здесь. Вместе с тем, его оценка Бату вполне характерна для последователей евразийского движения, к которым он себя причислял [29] .

29

Для полноты картины не могу не привести еще одно «мнение», правда, оно не заслуживает включения в основной перечень и потому приводится в сноске. Красноярский писатель, автрр детективных и фантастических романов А. А. Бушков: «Батый — вымышленная фигура, которой частью приписывают деяния Ярослава, частью — Александра. Кстати, Батый в нашей историографии выглядит удивительно бесцветно. Если разобраться вдумчиво, сам он ничем и никак себя не проявляет, завоевание Руси и все последующие меры по наведению порядка происходят как бы сами собой, без его участия. Стоит лишь допустить, что Батый — чистейшей воды вымысел, как все становится на свои места» [Бушков 2004, с. 189].

Послесловие

НАСЛЕДИЕ И НАСЛЕДНИКИ

Сие все представя, обращуся паки на первое, о тебе разсуждая: ибо я есмь человек и смерти подлежу, то кому вышеписанное с помщию выш-няго насаждение и уже некоторое и возращенное оставлю?

Из письма Петра I царевичу Алексею

У Бату от его многочисленных жен было, вероятно, немало детей, но из источников известны имена только троих его сыновей — Сартака, Тукана и Абукана. Матерью Сартака, по-видимому, была старшая жена Бату — Боракчин-хатун, тогда как Тукан и Абукан ее сыновьями не были: после смерти Бату Боракчин, согласно монгольскому обычаю, вышла замуж за Тукана [СМИЗО 1884, с. 150; Мыськов 2003, с. 63-64]. Каждый из сыновей Бату, в свою очередь, имел детей, что гарантировало продолжение рода. Правда, монгольский порядок наследования вовсе не гарантировал сохранение за ними отцовского трона...

Именно поэтому Бату перед смертью не назначил преемника. Лучше других он понимал две вещи: во-первых, каждый из Чингизидов имел равные права на власть в любом улусе, поэтому сам он мог лишь рекомендовать избрать кото-то своим преемником, но никак не назначить его; во-вторых, кандидатура нового правителя, в любом случае, зависела от воли великого хана. Узнав о смерти Бату, Мунке тут же нашел удобный предлог удалить Сартака из Каракорума: великий хан назначил его преемником отца и приказал сразу же отбыть в свои владения [Juvaini 1997, р. 268; Рашид ад-Дин 1960, с. 81]. Таким образом, Мунке одновременно избавился от советника, навязанного ему Бату, и назначил правителем западных улусов своего ставленника, на признательность и лояльность которого имел основания рассчитывать.

Но решение великого хана одобрили далеко не все в Улусе Джучи, в особенности Берке, который, оставшись старшим в роду Джучидов, не очень-то горел желанием видеть правителем Улуса Джучи своего племянника, тем более что тот откровенно ему заявлял: «Ты мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское (для меня) несчастие». Согласно мусульманским источникам, Берке, оскорбленный этими словами, обратился к Аллаху с мольбой покарать нечестивого Сартака, и последний умер спустя четыре дня [СМИЗО 1941, с. 15; Бартольд 1964, с. 263-264]. Армянские авторы, менее расположенные к мусульманину Берке, прямо говорят, что Сартак был отравлен своим дядей Беркечаром — единокровным братом Берке по приказу последнего [Киракос 1976, с. 226; ср.: Бартольд 20026, с. 503].

Тем не менее и после смерти Сартака Берке не удалось возглавить улус: по повелению Мунке власть перешла к малолетнему Улагчи, который, впрочем, тоже вскоре отправился вослед отцу — вероятно, также не без помощи Берке. Джувейни называет Улагчи сыном Сартака, а Рашид ад-Дин и последующие авторы — сыном Бату и, соответственно, братом Сартака. Полагаю, в этом случае следует с большим доверием отнестись к более раннему источнику просто потому, что он более ранний [Juvaini 1997, р. 268; ср,: Рашид ад-Дин 1960, с. 73, 81; МИКХ 1969, с.33-34].