База. Антарктический рубеж

Сергеев Владимир

– Меня зовут Михаил. Я работал на таких станках до войны.

В глазах немца появился интерес, он даже, жестом руки, остановил подскочившего Никиту, который хватился своего отставшего работника.

– Пойдём со мной Михаэль, – также с трудом произнёс немец, приглашающе махнул рукой и первым двинулся обратно в цех.

Миша, всё также с любопытством вертя головой, двинулся за ним. Они подошли к одному из токарных станков, и немец похлопал по плечу, склонившегося над ним мужчину в чёрной спецовке. Тот повернулся и глянул на немца, сквозь забрызганные охлаждающей жидкостью, защитные очки. Потом снял их и положил на тумбочку возле станка. Немец что-то быстро

заговорил на своём языке, иногда кивая на Мишу. Здесь уже знаний языка, приобретённых в школе, было явно недостаточно. Миша лишь улавливал отдельные слова, хотя и так понятно было, что речь идёт о нём.

– Господин инженер спрашивает, на каких станках ты работал в Советском Союзе, на каком конкретно заводе. Какой у тебя был разряд и стаж работы на станке. С каким металлом тебе приходилось сталкиваться? – перевёл токарь речь немца, с интересом глядя на Мишу.

Михаил стал не торопливо отвечать на вопросы, а мужик переводить. Когда он закончил, немец сказал всего несколько слов и первым двинулся в глубину цеха.

– Он хочет посмотреть, что ты умеешь, – перевёл мужик, – у нас есть карусельный станок, но чистого карусельщика нет. Работают на нём обычные токаря, делают, что проще, а для серьёзных деталей немцы привозят своего специалиста с другого завода. Пошли за ним, он к станку пошёл.

Они пошли вслед за немцем. Станок оказался вполне знакомым у низ на заводе был такой же. На нём уже была установлена заготовка, по виду из алюминиевого сплава. Немец протянул Мише чертёж и кивнул на ящик с ячейками, в котором стояли различные резцы и другие инструменты. Рядом на тумбочке лежали измерительные инструменты. Здесь уже можно было ничего не говорить, и так было всё понятно, но немец всё же сказал несколько фраз и протянул Мише свёрнутый лист бумаги.

– Заготовка из сплава алюминия с кремнием – силумин, – перевёл токарь, – если что-то непонятно в чертеже спрашивай, и можешь начинать. Ну, удачи тебе парень, – добавил он уже от себя.

Миша внимательно рассматривал чертёж, параллельно выбирал из ящика инструменты и выкладывал их в ряд на тумбочке. Немец не сводил с него глаз, но Миша уже ничего не замечал вокруг. Он попал в родную стихию. Проверив, как закреплена заготовка, он включил станок и погрузился в работу. Через час он выключил станок, окончательно померил инструментом размеры готовой детали и повернулся к немцу, вытирая руки ветошью.

– Готово, принимайте работу, – уверенно произнёс он, отходя от станка и уступая место немцу. А тот, не дожидаясь перевода, уже схватил штангенциркуль и приступил к замерам, изредка кидая взгляд на чертёж. Потом очередь дошла до микрометра. Спустя несколько минут, немец, наконец, выпрямился и отошёл от детали. Он протянул руку Михаилу и, широко улыбаясь, быстро заговорил.

– Отличная работа парень, – начал переводить токарь, – инженер, кстати, его зовут Пауль Шмидт, очень доволен. Говорит, давно не встречал такого специалиста. Считай тебе повезло, он сегодня же заберёт тебя из твоей бригады в нашу. У нас условия лучше и кормёжка тоже. Он спрашивает как твоя фамилия, номер бригады и твой номер он уже с робы переписал.

– Михаил Светлов, – ответил Миша и положил ветошь на тумбочку, – слушай, как тебя?

– Василий Банщиков, токарь. Я сам Рязанский, под Москвой в плен попал – ответил тот.

– Вася, а тебя не смущает, что ты делаешь детали для немецких самолётов, которые бомбят нашу Родину и сбивают наши самолёты? – гневно спросил Михаил.

– А у нас выбор не большой. Не будешь детали делать, пойдёшь в проходческую бригаду, а не захочешь и там работать

к стенке или в Бухенвальд, что почти одно и то же, только с небольшой отсрочкой. А насчёт самолётов, то хрен ты угадал, это экспериментальный завод. Немцы здесь не делают серийных самолётов, они какие-то новые летательные аппараты изобретают, я случайно видел чертёж общего вида, на диск похожие. В середине утолщение, видимо там лётчик сидит. Не знаю, летают они уже или нет, но на фронте таких точно никто не встречал. Я с народом общался, в том числе и с недавно прибывшими. Не известно, получится, что у них или нет, а жить хочется, и живым ты ещё может, пригодишься своей стране, а мёртвым уже точно нет. Сожгут в печке, и даже пепел над своей, немецкой, землёй развеют. Так, что решать тебе, и побыстрей, видишь, Шмидт уже волнуется.

Немец действительно нетерпеливо переступал на месте. Неизвестно, понял он что-нибудь из их короткого разговора на русском, но по-прежнему продолжал улыбаться.

– Хорошо, я согласен, поработаем, а там видно будет, – глядя инженеру в глаза произнёс Миша.

Так он стал работать по своей гражданской специальности на немецком засекреченном опытном заводе. Специалисты и правда жили неплохо: кормили прилично, смена продолжалась не больше десяти часов, один день в неделю давали отдохнуть. Миша в Союзе работал больше, когда началась война, чем здесь, но там он был свободен, а здесь заперт под землёй, без надежды, когда-нибудь выбраться из подземелья. Он давно уже понял, что отсюда не сбежишь, пока не устранишь охрану. Поэтому со временем, перезнакомившись со многими узниками, он начал, как всегда не торопясь, вдумчиво, организовывать подпольную организацию. Сплачивая вокруг себя надёжных людей, так же как он, не оставляющих надежды вырваться на свободу.

К сожалению, их мечтам не суждено было сбыться. Из подземелья он, правда, вышел, точнее, выехал в вагоне под усиленной охраной. В конце 1944 года их завод срочно эвакуировали, наши войска уже вовсю теснили немцев. Их вывезли в закрытых вагонах, привезли в порт и загнали в трюм большого корабля. Через несколько дней пути, в духоте и тесноте, они, наконец, покинули корабль, сойдя на пирс уже в Антарктиде. И снова их загнали под землю. Несколько месяцев они занимались монтажом станков вывезенных из Германии. Когда всё было смонтировано, и отлажено, завод вновь приступил к работе, как ни в чём не бывало, но уже на другом континенте.

Миша, к тому времени, уже хорошо знал немецкий, и однажды, подслушав разговор двух инженеров, понял, что война закончилась, Германия проиграла. Но они всё так же оставались не свободными, а сбежать отсюда было абсолютно нереально. Значит надо, поднять пленных, захватить немецкую базу, перебить охрану и всех сопротивляющихся немцев. Тогда, на их огромных подводных лодках, которые он видел и сам разгружал в огромном подземном гроте, можно покинуть ледяной континент и направиться к родным берегам.

Но пока это были только мечты. Вместе с эвакуированным заводом, Германию покинули далеко не все пленные, скорее даже меньшая их часть. Значительная часть специалистов, тоже осталась в Германии. Не понятно, чем руководствовались немцы, но из их подпольной организации, созданной на заводе, на Антарктическую базу попали только единицы. Придётся всё начинать сначала. Кроме их опытного завода, из Германии было эвакуировано еще семь подобных предприятий, на которых тоже трудились военнопленные. Были здесь и проходческие бригады, которые непрерывно расширяли площадь базы, используя горнопроходческое оборудование и огромные фрезы для проходки тоннелей.