Беби - бум для босса
Шрифт:
Глава 15
Настя
Утреннее пробуждение, в последнее время, стало для меня настоящей пыткой. Сегодня снова тошнит, хотя врачи обещали, что должно стать лучше. С трудом доползаю до ванной, борясь с желанием глянуть в зеркало. Но смотреть туда не стоит, я знаю. Потому что волшебное стекло будет транслировать зеленокожего гуманоида, с глазами больной поносом панды. Страшное зрелище, в общем. Склоняюсь над раковиной, беру в руки тюбик зубной пасты. Прихожу в себя спустя минуту, осознав, что, вместо того чтобы чистить зубы, я просто пожираю, пахнущую мятой, разноцветную субстанцию. Зато тошнота отходит на задний план, и мне даже почти
Осталось только грохнуться в обморок и разбить голову о кафель.
– Настя, ты где? – слышу встревоженный голос. Черт, неужели уже десять? Не может быть. – Настя,- паника в голосе нарастает.
– Я здесь,- стону я, вцепившись в край раковины, как в спасательный круг, - только не заходите.
– Это еще почему? – интересуется Золотов,- я все уже видел.
– Я страшная,- наконец не сдержавшись, зарыдала я. И нос у меня становится похожим на лампочку, а на лбу зреет огромный прыщ. Боже, конечно он не послушался. Глеб возникает рядом со мной, жестом иллюзиониста, достает из кармана накрахмаленный носовой платок. Надо же. Где он их только берет?
– Ты самая красивая,- уверенно говорит Золотов, вытирая мне сопли. Боже, позорище. Никуда я с ним не поеду после такого. Он вошел зачем? А если бы я на унитазе сидела? Оооооо. От мыслей об этом позоре рыдаю еще сильнее, не могу остановиться. Реву белугой.
– Вы нахал и хам,- хлюпаю я носом, наконец рассмотрев моего мучителя.
– И очень этим горжусь,- ухмыляется дикий вепрь. в глазах которого читается голод. Он сегодня одет неофициально: джинсы, свитер жемчужного цвета, выгодно оттеняющие синеву его глаз, дорогая кожаная куртка, небрежно расстегнута. Ох, как бы я сейчас содрала с него эту чертову косуху. Он словно читает мои мысли, подхватывает меня под ягодицы, поднимает, как пушинку, подсаживая на чертову раковину. Господи, что я творю. Мои руки словно живут отдельной от меня жизнью. Видимо в мозгу отключился центр, отвечающий за их движения.
– А ты маленькая, горячая штучка,- шепчет Глеб, расстегивая зиппер на брюках, пока я пытаюсь снять с него чертово кожаное безумие, которое пахнет так притягательно, что я ловлю себя на мысли, что хочу пожевать эту куртку. Да что со мной такое?
Пижама летит на пол, превращаясь в лоскуты, моя пижама с собачками. Моя любимая. На глаза снова набегают слезы.
– Куплю новую. Десять комплектов, миллион, сколько захочешь,- шепчет Золотов, заметив что я на грани умопомешательства. –
– Черт с ней, с пижамой,- всхлипываю я, когда мужские губы обхватывают мой сосок, доставляя резкое, болезненное наслаждение при этом. Моя грудь кажется распухшей. Он стонет от удовольствия, прикусывая зубами горошину соска. А мне кажется, что я схожу с ума. – Глеб, мы же договорились вчера,- хриплю я, пытаясь не сорваться в страстный крик.
– К черту договоренности. Настя, у меня сейчас взорвется мозг и кое-какой орган, значительно ниже. Ты же не хочешь, чтобы в твоих покоях нашли хладный труп?
– Нет, не хочу. Покажи мне искры,- теряя остатки разума, всякий стыд, и кружевные трусики, всхлипываю я. Нельзя мне наверное еще заниматься сексом. Да и черт с ними, с запретами.
Когда его язык проникает в меня, я начинаю умирать. По крайней мере мне так кажется. Он играет со мной, доводит до исступления, а потом отстраняется, Я готова умолять, чтобы мучител ьпродолжил страстный
– Нет, - шепчу, когда он подводит меня к самой пропасти, и резко отстраняется. – Нет, продолжай, пожалуйста,- уже умоляю я. Он склоняется к моему лицу, теперь проникает языком в мой рот. Я ощущаю вкус своих соков, оставшийся на губах Глеба.
– Детка, теперь моя очередь. Покажи мне искры,- хрипит он. По моим щекам текут слезы. Я стала жуткой ревой в последнее время.
– Зачем ты меня мучаешь? – это даже не хрип. Какой — то болезненный полустон. Он врывается в меня, заполнив до боли, пальцами одной руки вцепившись в мою грудь. Сначала медленно, а потом наращивает темп, при этом массируя клитор умелыми движениями пальцев. Искры? Я их не вижу за ядерным взрывом в моей голове. Не понимаю на каком свете нахожусь. Тело выгибается до хруста в позвоночнике от невероятного удовольствия, расплывающегося по нему огненными волнами. Он кричит, но я почти ничего не слышу. Судя по тому, что я сейчас чувствую, мы кончаем одновременно.
– Это были не искры,- хриплю я, сползая на ледяной кафельный пол.
– Я никуда тебя теперь не отпущу, рыжуха. Ты только моя- он ложится рядом. Мы молчим, больше не говоря друг другу ни слова. У меня нет сил даже возразить на его слова. Сколько так лежим не знаю. Прихожу в себя, услышав посторонний шум из комнаты.
– Девка где? – слышу капризный голос. – Я же говорила. Не сводить с нее глаз.
– Она не уходила. Ольга Владимировна, я юрист, а не надзиратель. И прошу разговаривать со мной более уважительно. Мы по одну сторону баррикад, и если я открою рот...
– Твою мать,- шепчет Золотов.- Но это даже хорошо. Пора расставить все точки над «И». Одевайся, там халат в шкафчике. И не дрожи. Насть. Что с тобой?
Я не знаю, что со мной. Веселая карусель снова кружит комнату. Видимо я слишком резко вскочила на ноги. В глазах темнеет. Последнее. Что я чувствую, как меня подхватывают сильные руки, прежде чем провалиться в липкую темноту.
Глеб.
Липкий страх раздирает душу. Моя маленькая, сладкая рыжая ириска лежит на полу, и ее прозрачная кожа белее мела. И тем сильнее проступают на аккуратном носике веснушки, от которых я просто тащусь. Кто сказал, что это уродство? Убил бы на хрен.
– Сюда!- кричу я, совершенно не заботясь о своем внешнем виде. Хоть брюки успел натянуть, и то дело. Рубашка застегнута не на ту пуговицу, как у неряшливого пацана. Свитер валяется на полу, похожий на половую тряпку. Красавец, в общем. Даже ботинки успел нацепить. И сейчас ногам крайне неудобно, не ясно почему, но мне абсолютно по – барабану. – Это больница и ли чертова пустыня? Где херовы врачи? Эскулапы пьют кофе в своих кабинетах, вместо того, чтобы следить за пациентами. На хрен всех уничтожу. Нет, я ощущаю не тихую панику. Это ужас, сверхъестественный кошмар. Страх за мою рыжуху.
– Золотов? – удивление в голосе Ольги, явившейся на мой истеричный зов. Слегка отрезвляет. –Ты что тут делаешь?
– Тебя только это сейчас интересует? – выплевываю я.
– Ну, еще мне интересно, почему у тебя туфли надеты не на ту ногу, и где ты шлялся целую ночь?
– скалится чертовка, наблюдая в это время за Настей, безвольно болтающейся в моих руках. Я побоялся, что она простынет, подхватил свое счастье на руки и теперь качаю, словно младенца,– Золотов, я понимаю, что эта баба стала для тебя тотемным животным, только потому, что ты надеешься заполучить от нее малютку Глебовича. Но ...