Беби - бум для босса

Максимовская Инга

– Серый, передай Гансу, что завтра подпишем бумаги. Ему это даже интереснее, чем мне,- выплевываю я, на ходу натягивая пальто, воняющее парфюмом, который почему – то очень нравится Ольге. Она наверное просто метит этой вонючкой свою территорию. Сука, неужели мне так и придется терпеть ее рядом с собой всю гребаную жизнь. Что ж. Придется сделать ее существование невыносимым. В конце-концов, нигде не прописано, что я должен хранить ей верность. – И бога ради, не скули. Я взрослый мальчик, сам разберусь.

На улице страшный холод. Собачий просто. До машины почти

бегу, скользя идиотскими офисными туфлями по промерзшему асфальту, как лось по покрытому льдом озеру. Бегу, потому что жажду тепла. Горячего, обжигающего безумия, которое способна мне подарить только одна женщина в этом мире.

Ее нет дома. За дверью квартиры тишина. Гулкая, звенящая. Я едва сдерживаю вой, рвущийся из глотки. Куда делась моя зеленоглазая ведьма? Ну ничего. Я умею ждать. Это, наверное, одно из сильнейших моих достоинств. Усаживаюсь на ступеньки, бросив на них пальто. В подъезде зябко, но это не доставляет дискомфорта, скорее немного отрезвляет, охлаждает разгоряченный мозг. Теряю счет времени, когда наконец слышу, как движется допотопная кабина лифта.

– Глеб, вы какого черта тут? – слышу голос подруги моей рыжухи. Черт, а где она сама? Где моё искрометное чудо в рыжих перьях? – Заходите уже, я чай согрею. Вы похожи сейчас на цуцика. Господи, совсем обезумел мужик,- бубнит она, проходя вперед.
– Отморозит последнее, к чертовой бабушке, а потом виноватых искать станет.

– Где Настя?
– хриплю я. В тепле квартиры я начинаю понимать, насколько задубел. И чай мне сейчас будет очень кстати, а если эта курица догадается плеснуть в него рома, будет совсем прекрасно.

– Слушайте. Вы же ведь взрослый, адекватный человек,- смотрит на меня осуждающе Маша, так ее зовут, кажется, протягивая кружку полную крепкого, почти черного напитка, пахнущего не ромом, а коньяком. Умная, но мысли читать не умеет. Хотя, и коньяк сойдет.- Дайте ей немного в себя прийти. Столько навалилось на беднягу, тут вы еще со своей неудержимостью. У любого бак свистанет. Да и после наркоза вашего у нее побочка постоянно. Настя в больнице. Ей стало плохо на улице. Я собственно за вещами пришла, и к ней обратно поеду. Только вот вам не стоит лезть, как друг советую. Дайте Настене немного времени. Ей тяжело сейчас.

– А я? Мне тоже охрененно тяжело,- зло выплевываю я, чувствуя себя снова мудаком и эгоистом. Машка тоже так считает, читаю это в ее глазах. Наверное так и есть.

– А вы, не приближайтесь к моей подруге. И так доставили ей слишком много страданий. Пожалейте девочку. Увидитесь через две недели, на оглашении приговора. Неважно чьего: вашего или Настюхиного.

Я вываливаюсь из теплой, похожей на рай, маленькой квартирки, чувствуя себя раздавленным. Она права, кто я такой, чтобы разрушать целую жизнь? Жизнь женщины, которая еще может быть счастливой.

– Серый, мне нужно срочно знать, кто такая Ольга Вронская, и какие обязательства имел мой отец перед ней. Найми детектива,- ору я в трубку, сбегая по ступеням. – По херу, где ты его найдешь. Хоть Шерлока Холмса откопай из небытия. Сережа, до свадьбы я должен узнать,

с кем связываю судьбу. У тебя есть месяц. Да, и сейчас, узнай в какой больнице находится Настя Романова. Через три минуты жду адрес клиники в вайбер. Понял?

Больше не слушаю возражений. Джип отзывается довольным урчанием, видимо тоже замерз бедолага. Как цуцик, смешное слово. Ну, что ж, дорогая невеста, я тоже умею играть. Ольга словно чувствует что – то. Телефон разрывается протяжной трелью.

– Ты, где, Тигренок?- слышу я голос, прерываемый вздохами. Она говорит с придыханием, считая, что так звучит сексуальнее.- Я заждалась.

– Еду, детка. Только сначала посещу один объект,- усмехаюсь я.

Конечно я не собираюсь слушаться, какую – то Машку. Я должен убедиться, что с рыжухой все в норме. Просто узнаю, и все. Клянусь.

Глава 17

Настя.

– Коровки, сливочные. Машка, ищи,- простонала я. Брожение по торговым рядам меня укатало, как ту сивку крутые горки. Голова кружилась.язык присох к небу, и тошнило так от вони квашеной капусты, витающей в воздухе, что горло скручивало спазмами.

– Слушай, может тебе пастилы взять. Или халвы,- нервно поинтересовалась Машуля, шаря глазами по прилавкам, на которых не наблюдалось даже признаков чертовой «Коровки»-

– нет, - прохрипела я, при мысли о халве спазмы стали непрекращающимися. Перед глазами зароились бело – прозрачные мухи.

– Насть, может ну их. Холодно. Пошли домой.- взмолилась подруга, но я уже углядела искомые дурацкие конфеты, наваленные на полке за спиной толстой, разбитной тетки – продавщицы.

– Эти хочу, - успела сказать я, и даже ткнуть пальцем в желаемую вкусняшку, завернутую в невзрачные фантики, с улыбающейся Буренкой. Прежде, чем мир завертелся, а потом вдруг кто – то выключил свет.

Я даже не поняла, что произошло. Бах, и уже лежу на ледяной земле, рассматривая испуганное личико моей подруги, склонившейся надо мной.

– Конфеты. Дай мне их, а то умру,- пообещала в шутку, но в глазах Машки вижу испуг.

– Насть, я скорую вызвала,- лепечет она. Пихая мне в руки бумажный пакет с «Коровкой», который подал ей какой – то добрый самаритянин. А у меня неплохо получается нищенствовать. Вот насудят мне неустойку, пойду на паперть. От этой мысли становится смешно. И я даже не сразу замечаю сурового дядьку, наряженного в синюю форму скоропомощного фельдшера. И толпу любопытного народа, собравшуюся вокруг меня, как возле почившей в бозе королевы.

Дядька осматривает меня, кажется меряет давление, светит в глаза дурацким фонариком, сурово морщится.

– Повезем в первую городскую. Молодых часто сейчас инсульт сваливает, подстрахуемся,- тихо говорит он Машке, в глазах которой уже не испуг, а паника. – Да не переживайте. Это просто для подстраховки. Для инсультницы у нее слишком счастливый вид.

– Это конфеты,- глупо улыбаюсь я, выуживая из пакета одну конфету. Борюсь с желанием отправить ее в рот прямо с фантиком.- И я вам их не отдам.