Беби из Голливуда
Шрифт:
Стукнув пальцами по крышке стойки, я обращаюсь к портье:
— Прошу извинить, мне нужна справка, пожалуйста!
Он запихивает пачку банкнот разных стран и народов в бумажник и удостаивает меня взглядом, за что я ему чрезвычайно признателен.
— Слушаю?
— В вашем заведении остановилась некая миссис Один Таккой?
Он смотрит на меня с нескрываемой брезгливостью и спрашивает с высокомерием вице-короля Индии:
— Ну и?
У парня большой рот и очень узкий лоб. Красные глазки похожи на два назревших фурункула, а выражение так называемого
Я сую ему под нос удостоверение. Портье также почтил его взглядом. Испускаемый им вздох похож на прорыв газа в трубе. Я испортил ему день. Теперь придется отвечать без надежды на вознаграждение.
— Ваши коллеги уже были здесь, — пытается поартачиться он.
— Вы же знаете, что мухи надоедливы. Итак?
— Естественно, она проживала у нас. Об этом писали все газеты…
— Сколько времени она здесь жила?
— Примерно три недели…
— Хорошая клиентка?
— Отличная. Особенно что касается ресторана!
Ха, сходство с маман Берю еще большее, чем я ожидал.
— К ней часто приходили гости?
— Нет, не думаю…
— Например, этот господин?
Я показываю ему фотографию Элвиса. Вы, наверное, думаете, что у меня бзик, да?
Он небрежно скользит глазами по портрету и сурово произносит:
— Никогда не видел этого господина!
—… Когда миссис Таккой решила улететь в Нью-Йорк?
Вместо ответа портье осторожно складывает вместе свои натруженные бездельем руки.
— Слушайте, вам лучше поговорить с ее секретаршей. Она вам ответит лучше, чем я…
— Она здесь?
— А вы не знаете? — ухмыляется портье с издевательским видом настолько открыто, что мне хочется треснуть его по холеным пальцам.
— Сообщите о моем визите! Он снимает трубку и вставляет штекер. Затем вякает в трубку по-английски.
— Мисс Сбрендетт ждет вас! — заканчивает он наше общение. — Номер двести первый!
Я воздерживаюсь от благодарностей и несусь к монументальному лифту, обитому внутри пурпурным бархатом. Рядом с открытой дверью стоит старый пьяный англичанин и ждет милости лифтера, чтобы подняться в свой номер. Парень читает роман о пиратах и на клиентов ноль внимания. Я вмешиваюсь:
— Эй, малыш! Если хочешь порулить лифтом, то мы готовы!
Он вскакивает как угорелый.
— Четыре! — говорит англичанин по-французски.
— Два! — говорю я по-английски. Любитель пиратских историй закрывает решетку.
Глава 9
Когда мы говорим о секретарше, то сразу представляем себе — во всяком случае, такой мужчина, как я, правильной конституции и с нормальными реакциями, — этакое создание типа манекенщицы с гармоничными линиями, длинными ногами и глазами, не потупленными в пол, а устремившимися вам прямо сквозь душу в карман.
Так что, взлетая в объемной клетке лифта вверх в компании представителя островного государства ее королевского величества Великобритании, я предвкушаю удовольствие увидеть перед собой девицу, спрыгнувшую с первой страницы обложки «Плейбоя» или «Люи».
Но, как часто бывает, полет мечты был очень коротким.
Дверь с номером двести один открывает дама, улетевшая от предмета моих фантазий на много световых лет вперед. Я до последнего надеюсь, что это всего лишь уборщица, но акцент янки у моей собеседницы обрушивает все мечты в пропасть вышеназванного Каньона.
— Мисс Сбрендетт?
— Да, входите! — говорит она по-английски, внимательно разглядывая меня снизу вверх.
Любопытно, что она вполне приятный человек. И совсем не противная. Вот только ей лет на пятьдесят больше, чем я предполагал. Это очень аккуратная и, видно, хитрая старушенция с пушистым белым хохолком на голове. Толстые роговые очки придают перезревшей мисс немного удивленный вид, подчеркнутый вздернутым носиком.
На секретарше фиолетовая юбка, кремовая блузка, массивные целлулоидные браслеты с крупной насечкой и туфли из атласного материала с вышивкой блестящей металлической нитью.
— Вы говорите по-французски? — спрашиваю я по-английски.
Она выдавливает из себя смешок, похожий на звон колокольчика, каким пользуются председатели собраний для восстановления сонной тишины.
— Да, естественно. Поэтому миссис Таккой взять меня к себе! Я помочь облегчить ей жизнь во Франции, без сомнения! Я жить во Франция перед война!
У меня складывается впечатление, будто речь идет о наполеоновских войнах.
Очень выразительная старушка, похожа на двадцатипятицентовый автомат. Бросили монету в щель, дернули за рычаг, и на вас обрушился денежный водопад.
Так, сделаем попытку выключить кран.
— Я пришел по поводу исчезновения миссис Один Таккой…
— О! Я так и думал! — подхватывает любезная старушка.
Она энергично указывает мне на низкое кресло-пуф. Восприняв мои девяносто килограммов, кресло становится похожим на собачью подстилку.
— Запутанное дело, не правда ли, мадемуазель? Очень жаль…
Мисс Сбрендетт бежит к бутылке виски и быстро наполняет два стакана до половины. Ну и доза! Одной рукой она протягивает мне стакан, а другой быстро подносит свой к губам и закидывает содержимое внутрь. Однако это производит эффекта не больше, чем стакан минеральной воды.
— Непростая история, это так, — подтверждает моя собеседница.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я быть очень волноваться, когда самолет улетать без нас… Миссис Таккой очень… очень…
Она быстро встает, берет в руки словарь и пролистав несколько страниц, артикулирует:
— Очень легкомысленна!
— То есть?
— Она очень капризна, да… Во время путешествия во Францию она хотела купить замок на Луаре… Но не нашла… Я могу спорить, тот человек в аэропорту продавец замков и он ей нашел. До аэропорта Орли он приходить сюда в отель и сказать, он из американского агентства, где миссис Таккой поместила заказ.