Беда
Шрифт:
— Я обнаружил это сегодня, когда отсматривал съемку для второй части главных хитов самоменталистики.
Он открыл папку, нашел файл, нажал кнопку. В кадр вплыла гостиная с пометкой 11/29/04 7:13 PM.
— В тот вечер мы ушли из дома. — Ланс стал быстро прокручивать, время на экране большими прыжками приблизилось к 9.00. Ланс ткнул в Play.
Все та же гостиная на экране.
— Я не… — начал Джона.
— Смотри.
В девять часов одну минуту послышался глухой стук. Угол обзора камеры не давал разглядеть, откуда исходит шум. С пожарной
В кадр вошла Ив.
Джона так и крякнул:
— Мать твою!
Она прошлась по гостиной, ни к чему не притрагиваясь. На несколько минут застыла у дивана перед окном.
— Не знаю, что она там нашла интересного, на что смотрит, — прокомментировал Ланс.
— Я знаю, — сказал Джона. — Музей человеческих слабостей.
В девять десять она вышла из кадра.
— Не понимаю, — сказал Джона. — Окно…
— Целое, верно? Ща увидишь. — Ланс схватил пульт и начал прокручивать рывками по минуте.
Фигура Ив на экране дергалась и металась и в одиннадцать сорок восемь выскочила из гостиной.
— Она ушла тем же путем, каким пришла.
— Нет, — сказал Ланс. — Она пошла туда. Она спит в твоей комнате, чувак.
Часы летели вперед. Семь утра. Восемь. Четверть девятого.
Вновь появилась Ив с мобильником в руках. Она говорит что-то вроде…
— Она продиктовала наш адрес?
Снова быстрая перемотка. Девять часов пятьдесят восемь минут. Стук в дверь. Ив — до того она два часа пролежала на полу — поднимается и впускает человека в рабочем комбинезоне. Они вместе уходят из кадра в сторону пожарной лестницы. В десять двадцать девять рабочий выходит из квартиры.
— Кто это был? — недоумевал Джона.
— Погоди — увидишь.
В одиннадцать двадцать две Ив прилегла вздремнуть. В два сорок семь поднялась.
Вернулся человек в комбинезоне, и с ним еще один. Они принесли нечто, завернутое в бумагу, размером с постер. Унесли это куда-то за пределы кадра. Заработала дрель. Сорок пять минут спустя они ушли. Ив пересекла гостиную с щеткой в руках. В четыре часа шесть минут она покинула квартиру и захлопнула за собой дверь. Снова неподвижный кадр.
— Урок на будущее, — сказал Ланс. — Если понадобится, окно всегда можно заменить.
Джона заметил:
— Мы же договорились: никаких камер в гостиной.
— Уф! — Ланс беспомощно усмехнулся. — Иммунитет?
— Где она?
— Чувак, я…
— Где?
С кухонного шкафчика подглядывал хорошо замаскированный объектив. Джона потянулся и вытащил квадратный корпус с гибким хоботом, на конце хобота — окуляры.
— Телефон давай, на хрен, — потребовал Джона. Набрал номер Виллануэвы. — Сиди тут! — велел он Лансу, который попытался было пробраться к выходу.
Виллануэва выслушала новую информацию и пообещала зайти на следующий день посмотреть съемку.
— Не сердись, чувак.
— Больше ты сюда не полезешь, — сказал Джона. — Пока я не
Ланс кивнул.
— Все собрал, что нужно? — спросил Джона.
Ланс опять кивнул.
— Хорошо, — сказал Джона и врезал Лансу в солнечное сплетение. Тот рухнул на пол, ловя воздух ртом.
— Чууууувак!
— Нам пора, — напомнил Джона, подталкивая его носком ноги. — Здесь небезопасно.
30
Пятница, 10 декабря 2004
Отделение психиатрии детей и подростков,
вторая неделя
Легкое дежа-вю накрыло Джону, пока они ждали, чтобы кто-нибудь откликнулся на стук Иветты. Все тот же коридор, и так же холодно, и орет ток-шоу. Выглянула Адия все в тех же джинсах, только сверху накинула драный халат. Ее трясло, пробивал пот, она крепко прижимала к себе маленького Маркиза и злобно таращилась на Иветту, не замечая ни Джону, ни Сулеймани.
— Я позвонила тому человеку, которому вы советовали, а он ничего не стал делать. — И она принялась бранить Иветту, а Сулеймани с Джоной тем временем проскользнули в квартиру.
ДеШона сидела на полу, поджав под себя ноги, волосы собраны в тугие ровные косички. Она-то заметила врачей — и уставилась в стену.
— Не скучала без нас? — спросил Джона.
Девочка покачала головой.
— Правильно, — сказал он. — На твоем месте я бы тоже без меня особо не скучал.
Уговорить ее обернуться к ним — а тем более отвечать на вопросы — оказалось непросто. Еле-еле Сулеймани выяснил, что тетушки уже неделю нет дома и Адия провозгласила себя главной.
— Куда она отправилась? — спросил Сулеймани.
ДеШона поглядела на него как на безнадежного дурака.
В соседней комнате Адия уже громко выкрикивала: Так твою мать! Так твою мать!
— Если ты хочешь что-то нам рассказать, мы затем и пришли, чтобы тебя выслушать, — напомнил Сулеймани.
ДеШона в упор посмотрела на Джону:
— Ничего не хочу.
Сулеймани поднялся:
— Схожу-ка я к Иветте. — Он подмигнул Джоне и прикрыл за собой дверь, хоть сколько-то приглушив разгоравшийся в соседней комнате непристойный скандал.
— Во орет, — прокомментировала ДеШона.
— Как ты к ней относишься? — спросил Джона.
— Я ее ненавижу. — Девочка утерла нос рукавом. — Хоть бы она сдохла.
— Похоже, у тебя немало таких знакомых.
ДеШона кивнула.
— Она курит при тебе?
— Ага.
— Тебе есть к кому пойти, когда она такая? — спросил Джона. — К подружке, например?
ДеШона пожала плечами.
— Я пришел сюда, потому что беспокоюсь о тебе. Мы все беспокоимся. Мы пришли сюда только затем, чтобы повидаться с тобой. Вот нас уже трое, кто думает о тебе. Может, ты и не догадывалась, но, честное слово, я всю эту неделю думаю о тебе.