Бедная богатая девочка

Черкасова Екатерина

– Скажите, а с кем из родственников ваш муж поддерживал отношения? спросила Сима.

– С Верой. Это его сестра, жила вместе с отцом, мы с ней даже

дружили. Доцент, преподает английский в институте. Тихая, замкнутая

женщина. Без семьи.

– В смысле старая дева?
– бестактно спросила Сима.

– Можно и так сказать, - мягко, но слегка осуждающе улыбнулась Светлана.
– Она очень скрытная, мы практически ничего о ней не знали. Но Владимир помогал ей, давал деньги, вы ведь знаете, на зарплату преподавателя прожить невозможно.

–

Могла ли она быть заинтересованной в смерти вашего

мужа?

– Не знаю, - коротко ответила Светлана, по ее лицу пробежала легкая, едва уловимая гримаса.

* * *

Вера Сергеевна выпила снотворное, без которого последнее время не могла обходиться. Длительная болезнь отца, жесткий распорядок которой свалил бы с ног и более молодого, здорового и сильного человека, чем она, сделала ее за годы такой жизни раздражительной, неуравновешенной, плаксивой. Ее мучили бессонница, перепады настроения, страхи. Кроме того, неудавшаяся личная жизнь... Уже давно за сорок, но нет ни мужа, ни детей.

Вера всю жизнь прожила с отцом, сильным, властным человеком.

Ее старший брат Владимир, чем-то напоминавший отца, не мог существовать с ним под одной крышей, как не могут жить два льва в прайде.

Еще студентом он ушел из семьи, снимал квартиры, пытался заработать.

Это потом он стал большим человеком во Внешэкономбанке,

мотался по заграницам, женился на красавице, построил дом, у них

родился ребенок... А Вера так и жила вместе с отцом, который

шагу не давал ей ступить, контролировал каждое движение, подвергал

цензуре каждое желание.

А ведь Вера была недурна собой: высокая, довольно стройная,

с мелкими, неправильными чертами лица. А тускло-серые волосы,

бесцветные брови и ресницы, бледная кожа, тонкогубый жесткий

рот - все это можно было легко изменить с помощью косметики

и краски для волос. Но отец не позволял. Порой Вера Сергеевна

сама не понимала, почему она беспрекословно ему подчинялась, почему

она, взрослая женщина, покорно стирала с губ помаду, которую отец

считал вульгарной, возвращалась домой точно в установленное время - не дай бог опоздать!
– пассивно соглашалась со всеми его оценками. А в итоге ни подруг, ни мужа. На четвертом курсе иняза у нее появился поклонник. Не то чтобы Вера была им безумно увлечена, но все же это был первый в ее жизни настоящий поклонник, которому она действительно нравилась, который за ней ухаживал и даже, возможно, хотел жениться. Но отец... Боже мой, что он ей устроил тогда! А все из-за того, что мальчик слегка выпил для храбрости прежде, чем знакомиться со строгим папой. "Нам в семье алкоголики не нужны", - безапелляционно заявил отец и запретил Вере с ним видеться.

Потом она закончила институт, преподавала английский, защитила диссертацию по педагогике, стала доцентом кафедры. Она была на хорошем счету, умела ладить и с коллегами и со студентами, но никого близко к себе не подпускала. Никто не знал, что каждое утро она вскакивает в пять утра,

чтобы подать отцу судно, перестелить постель, сбрить серую седую щетину с его лица, протереть одеколоном его кожу, приготовить завтрак и накормить его, скрупулезно отсчитать разноцветные таблетки из многочисленных коробочек и проследить, чтобы он их выпил, выслушать все замечания

и наставления, успеть привести себя в порядок, наспех выпить кофе

и в десять минут девятого максимум выскочить из квартиры, роняя ключи

в лихорадочных попытках запереть дверь. Но ровно в девять она входила

в аудиторию, подтянутая, с умеренным макияжем (наконец-то в сорок

лет она наплевала на его запреты), тщательно причесанная, в элегантном деловом костюме, и произносила хорошо поставленным голосом: "Good morning, students!" А затем в обед, когда другие преподаватели пьют кофе, болтают, курят сигареты, она вынуждена была бежать домой и повторять все процедуры, за исключением бритья.

После того как у отца обнаружили диабет, с каждым месяцем ему становилось все хуже: поражение сетчатки и зрительных нервов, сосудов почек, мозга, сердца и, наконец, инсульт. За последующие полгода Вера похудела на десять килограмм и постарела на десять лет. Она с раздражением думала о брате, который не чаще раза в месяц навещал их, давал деньги и уезжал в свой роскошный дом к дочери. Конечно, у него свое горе, жена трагически погибла, дочь, похоже, психически больна, но нельзя же все свалить на нее! Ведь это и его отец тоже! Тогда Вера раскрыла газету бесплатных объявлений и внимательно их изучила. Они с Владимиром быстро пришли к соглашению, что она находит сиделку, а брат ее оплачивает.

Так в доме появилась Светлана: милая женщина средних лет, мягкая, заботливая, исполнительная. Она снимала комнату в коммуналке и иногда, когда Вера уезжала, ночевала в бывшей комнате Владимира.

Вера как будто сбросила груз: она спала почти до восьми, не

спеша одевалась, красилась, с удовольствием присоединялась к коллегам

в обеденный перерыв. Придя с работы, она находила вкусный ужин, приготовленный замечательной Светой. Иногда они сидели вечерами на кухне, болтали

о пустяках, поедали деликатесы, которые привозил им Олег, симпатичный

водитель брата. Он, конечно, был намного моложе ее, но Вера

чувствовала, что парень смотрит на нее с интересом. Впервые за

многие годы у нее появилось свободное время, правда, она не знала,

как им воспользоваться.

Как это бывает, не всегда замечаешь то, что творится перед самым твоим носом. Частые визиты Владимира она списывала на то, что у него, наконец, проснулся сыновний долг. Но вдруг оказалось, что эта мышка, заботливая сиделка, выходит замуж за Владимира! Неизвестно почему, но ее дружеские чувства к Светлане после этого поостыли, может быть, потому, что она всегда завидовала таким женщинам, которые тихо, исподволь получают то, что им нужно, выглядят при этом почти святыми и никогда, никогда не страдают от одиночества.