Бедная богатая девочка
Шрифт:
ее постепенно, мы даже с ней подружились. Я читал ей стихи, мы вместе ходили на выставки, ведь на дискотеку или в ночной клуб ее не затащишь. Я часто подвозил ее до дома, но она никогда не приглашала меня к себе. Максимум, что она мне позволяла, так это подержать за руку, так сказать, чисто по-дружески. Вы понимаете?
Сима очень даже хорошо это понимала. Правда, терпения кого-то приручать
у нее не хватало, обычно она выступала в стиле "Ну-ка марш в койку!".
Но это иногда все портило. Что ж, характер - это судьба, как сказала бы
– Так вот, за два года наши отношения не претерпели
никаких изменений. Выставки, парки, стихи, братский поцелуй в щечку. Она не знакомила меня со своей семьей, но я знал, что она очень привязана к отцу и ненавидит мачеху. Правда, за что, я так и не понял. Возможно, она слишком любила мать. Та умерла, когда Вика была еще ребенком. Однажды я спросил Вику, но она так странно повела себя, что я боялся об этом заговаривать.
– А в чем же странность?
– поинтересовалась Сима.
– Знаете, она не рыдала, не кричала. Она так странно застыла, уставилась в одну точку, молчала. За десять минут она не изменила позу, не отвела взгляд, не сказала ни слова, не реагировала на мои слова. Затем пришла в себя и попросила отвезти ее домой. Больше мы об этом не говорили.
– А потом?
– А потом наши отношения вконец разладились. Я немного выпил, приехал к ней домой, кстати, впервые. Она открыла, нехотя впустила меня. Она была одета по-домашнему в какой-то легкий шелковый халатик, немного растрепанная, такая соблазнительная... Ну, я и потерял голову. Стал обнимать ее, раздевать прямо в коридоре. Она вырвалась, убежала в комнату. Я пошел за ней, на ходу снимая одежду... Ничего, что я все это вам рассказываю?
– внезапно спохватился Сергей.
– Адвокат - это почти доктор, - заметила Сима, приглашая его к продолжению рассказа.
– Она увидела меня раздетым, закричала, закрыла лицо руками.
Я стащил с нее халатик, орал что-то вроде: "Долго ты меня будешь мучить?!" Тут с ней случилась истерика, она упала, каталась по полу, кричала что-то несуразное вроде: "Папочка, прости меня, прости!" Я испугался, быстро оделся, пытался ее успокоить, но она визжала и царапалась, звала отца, кричала: "Зачем ты меня бросил?!" Кто ее бросил? Может, неудачный роман лет в шестнадцать? Как вы думаете, а при чем тут ее отец? Больше мы наедине не встречались, так, только здоровались. Но я знаю, что у нее никого нет. Только она еще больше отдалилась, стала совсем одинока. У нее есть только одна подруга, Аня, они учатся в одной группе. Может, вам с ней поговорить?
Сима охотно записала координаты Ани и решила непременно с ней встретиться.
Сергей привез Симу на стоянку, как и обещал, и она пересела в свою
"девятку". Выворачивая круто руль, где-то на втором плане
сознания фиксируя противный хруст и размышляя о необходимости
замены шруса, Сима подумала:
"А действительно, при чем здесь ее отец? Надо будет обязательно
спросить у мамы".
* * *
Вика упорно не отвечала на телефонные
Аня была примерно одного роста и телосложения с Викой, но ее отличали длинные светлые волосы, прозрачная фарфоровая кожа и серьезные серые глаза, что делало ее похожей на тургеневскую барышню. Впрочем, она такой и была. Писала романтичные стихи, которые читала только Вике, ждала неземной возвышенной любви, рассуждала о смысле жизни и подсознательном стремлении человека к смерти. Вику иногда даже немного шокировало, когда Аня начинала говорить о выборе способа самоубийства, о красоте ухода из жизни. Правда, всерьез воспринимать это было невозможно. Между собой подруги называли себя Одетта и Одиллия, подчеркивая сходство и различие своей внешности и характеров.
Вика посмотрела на стену, на акварель, написанную под
влиянием Аниных стихов, которые были посвящены ей. Темно-серые и темно-фиолетовые лилии на стеклянном столе на фоне зеркала в множественных отражениях:
@STIH-1 = Невесомо скольжение,<R>
В зеркале черные лилии.<R>
Торжество отражения.<R>
Царство Одиллии.
Последнее время подруги встречались реже. Аня полунамеками
давала понять, что у нее появился мужчина, именно мужчина, а не какой-то
сопливый сверстник. В своей обычной манере она туманно и излишне романтично
говорила, что он - "тот, кого она, Аня, белый лебедь Одетта,
ждала всю свою жизнь", "самый необыкновенный мужчина, тонкий
и понимающий ее ранимую душу и стремление к смерти". При этом
подруга томно вздыхала, закатывала глаза и тренировала перед зеркалом
с ее точки зрения соответствующие позы - невероятное смешение
поздней готики и маньеризма. Вике это казалось смешным
и нарочитым, но она не комментировала влюбленность Одетты. Да и как
она могла судить о том, чего сама не испытала?
Вика решилась все же первая позвонить подруге, но
затем передумала. Вместо этого она включила компьютер и
электронной почтой отправила Ане послание с приглашением встретиться
в интернетовском чате. Через несколько минут Вика,
невнимательно пробегавшая глазами по большей части дебильные реплики
посетителей чата, наконец увидела знакомое имя, и подруги отправились
продолжать разговор в "приват", где никто не мог им помешать.
– Что нового, как ты?
– написала Одетта-Аня.
– Скучно, тоскливо. А ты? Может, встретимся?
– предложила
Одиллия-Вика.
– Прости, не могу сегодня. Встречаюсь с Ним.
– Аня так
и написала слово с большой буквы.
– Как хоть его зовут?
– Пока секрет. В свое время все узнаешь. Могу только сказать,
что я безумно счастлива. А еще Он обещал сюрприз, сказал, что только