Бедная богатая девочка
Шрифт:
– Здорово, - восхитилась Сима, - а я и не знала, что ты так готовишь.
– Я люблю готовить, - отозвался Сергей, поправляя очки тыльной стороной запястья. Он забавно смотрелся в веселеньком фартучке с оборочками.
– Когда целый день возишься с бумагами, хочется поделать что-то своими руками, дать волю воображению.
К тому же ты знаешь, я живу один, - он со значением посмотрел на Симу.
– Послушай, давай, пока все будет готово, примем по аперитивчику. Только готовить тебе, я весь в чесноке. Что ты будешь?
– Скотч на скалах, - заявила Сима, вспомнив
уроки Арабского.
– Годится.
в шкафу над твоей головой.
Сима безошибочно выбрала широкие стаканы с толстым дном
и приготовила напитки. Похоже, она чему-то уже научилась.
Костров выключил телевизор и зажег свечи.
– Кажется, все, - он хозяйским взглядом обвел
стол. Стол был застелен грубой домотканой скатертью, сервирован простой керамической посудой. Да и еда была почти деревенская: салат, печеный картофель, толстые дымящиеся стейки из оленины, приготовленные на гриле. Чужестранцами выглядели бокалы тонкого стекла да высокая узкогорлая бутылка божоле.
– За нас, - Сергей поднял бокал и встретился с
Симой взглядом.
* * *
Михаил Львович впервые за последние годы решил навести
порядок в бумагах. Их накопилось несметное множество: письма, приглашения, визитки, открытки, путеводители, буклеты, рекламки увеселительных заведений, фотографии, не вошедшие в альбом. Все эти отбросы ежедневного общения, отголоски приветствий, замусоленные рукопожатия, обрывки имен, полузабытые названия городов и улиц. Этим мусором прожитых дней был забит секретер. Поэтому, ко-гда Арабский открыл дверцу, оттуда хлынул пестрый бумажный поток. На полу в кабинете образовалась горка. Михаил Львович уселся на пол, поджав под себя ноги, эдакий канцелярский султан. Что ж, рано или поздно этим пришлось бы заняться.
Арабский бережно откладывал письма и открытки, пришедшие из-за океана, от его дорогого мальчика, но таких было немного. Пожалуй, не стоило выбрасывать визитки. Остальной хлам он безжалостно сбрасывал в картонную коробку, чтобы потом уничтожить в специальной машинке. Сколько хлама накопилось за это время! Борька уже успел вырасти и уехать в Америку, жена - окончательно превратиться в злобную стерву, не скрывающую, что от него требуются только деньги. Ведь
она не была такой, когда они поженились. Арабский был всего
лишь доктором исторических наук со скромной зарплатой руководителя научной группы. Он никогда не был стройным длинноногим красавцем, но ведь что-то же она в нем нашла! Впрочем, она была аспиранткой и писала диссертацию под его руководством. Все кончилось тем, что, пока она, беременная Борькой и измотанная токсикозом, лежала на сохранении, он написал за нее вожделенную кандидатскую, которую она с блеском защитила вскоре после рождения сына. И зачем это ей было надо?
С тех пор она не работала ни одного дня, постепенно становясь холодной, злой, холеной стервой. И почему он с ней не разведется? "Чтобы не попасть в лапы еще большей стервы, - ответил Арабский сам себе.
– Из тех, что охотятся на таких сладеньких, жирненьких и доверчивых папиков".
Из рекламы увеселительных заведений Патонга выпала пара фотографий. Михаил Львович дальнозорко отстранил снимки. Затем схватил телефонную трубку и принялся названивать, но, похоже, безрезультатно. Кряхтя, он поднялся с
– Она просила меня найти одну фотографию, почему-то это для нее было важно. Так я нашел, - извиняющимся тоном сказал Арабский.
– А с кем я разговариваю?
– смягчился Снегирев.
– Моя фамилия Арабский. Она интересовалась мужем одной дамы, Светланы Артемовой. Мне казалось, что этот снимок я отдал им, но он у меня.
– Сейчас приеду, - сказал Снегирев.
– Диктуйте адрес.
* * *
– Хочешь, я покажу тебе дом? Можем выпить кофе в кабинете, туда
же я принесу десерт, - предложил Сергей.
Сима поднялась по деревянной лестнице, держась за перила.
Наверху был кабинет и две спальни. Большие кожаные кресла и столик
с инкрустацией освещались мягким желтым светом. Сима откинула голову
на спинку кресла и закрыла глаза. Кажется, все, о чем она мечтала,
начинает сбываться... Сергей принес кофе, коньяк и целое блюдо
разнообразных экзотических фруктов, которые раньше она никогда
не пробовала. Костров закурил сигару, и сегодня ее дым уже не
казался таким отвратительным.
– Давай сначала о деле, - предложил Костров.
– Я
так понял, основная версия изменилась.
– Да, но не в главном. Светлана действительно ни при чем.
Сергей улыбнулся, выпустив кольцо дыма.
– Хорошо, я слушаю.
– По условиям завещания три человека могут претендовать на крупную
сумму: жена, дочь и сестра. Соответственно, устраняя кого-то из них,
оставшиеся получают больше. Можно убить Артемова и наследниц, а можно
кого-то из них обвинить в убийстве. Каждая из трех женщин имела
физическую возможность совершить убийство. У всех есть мотив
деньги. В случае с Викой еще ревность и ненависть к мачехе. Кроме
того, она уже убивала. Вику я и подозревала больше всех, особенно
после убийства Гольдина. Потом открылось обстоятельство, о котором
ты еще не знаешь.
– Сима сделала эффектную паузу.
Костров разлил коньяк по бокалам, формой напоминающий тюльпан, только на короткой ножке, и выжидательно посмотрел на Симу.
– У Вики есть подруга, странная девочка, но они с Викой прекрасно друг друга понимали. Незадолго до случившегося у Ани появился мужчина, которого она от всех скрывала. Он заморочил ей голову дурацкими идеями, приобщил к наркотикам и использовал в своих целях. Аня берет из квартиры Вики яркую одежду, которую легко опознать, надевает черный парик и становится Викой. Ее "друг" подводит под это переодевание целую теорию о необходимости перевоплощения, чтобы все познать. Одурманенная девчонка становится послушной игрушкой в руках этого чудовища. Кроме убийства Артемова, нужно еще скомпрометировать его жену. Для этого используется Хлопин, падкий до любовных приключений. Познакомиться с ним и тайком переписать часть его эротического архива не представляет никаких сложностей. Неизвестный нам мужчина легко фабрикует фальшивки, где Светлана и Хлопин предаются любовным утехам. Их посылают Артемову, чтобы спровоцировать семейный скандал.