Бедная Персефона
Шрифт:
Мне прямо не терпелось увидеть, как он будет меня причесывать.
Мы стали перед зеркалом в моей комнате. Он провел несколько раз по моим волосам расческой. На удивление смело и уверенно, и еще мастерски что ли. Потом пальцами разделил мои волосы и стал быстро заплетать. Это было мегастранно.
— Резинку подай, — обратился он ко мне, — тут же зафиксировал косу и перекинул ее мне на плечо.
— Ого, — я не смогла сдержаться, — ты и такое можешь!
— Ну чего не сделаешь для любимой женщины. Теперь ты — настоящая
И потянул меня к выходу, на ходу хватая мою сумку.
Обе машины были загружены под завязку.
Я уселась на пассажирское сидение Ваниной машины и пристегнулась, в этом Страхов был еще более строг. Безопасность превыше всего!
— С Богом! — он посмотрел в зеркало заднего вида: обзор почти полностью перекрывали коробки.
И мы двинулись в путь, до его дома доехали минут за сорок. Он быстро вложил мне в руку новенький ключ с брелоком в виде черепа:
— Иди вперед! А коробки мы сейчас позаносим.
— Я помогу, — хотела протестовать.
— Ален, ну куда тебе таскать, тебе детей еще рожать!
— Это ж еще не скоро! И только после свадьбы.
— И да, научно доказано, что дети появляются исключительно после свадьбы. Ну как же иначе, — он иронично посмотрел на меня.
— Какой ты…
— Противный? Угадал?
— Замечательный, — я улыбнулась, — и любимый до невозможности.
Быстро поцеловала его и поднялась наверх.
Открыла ключом квартиру и поняла, что теперь это мой дом. Первое, что сделала раздвинула темные плотные шторы и впустила в свое новое жилище солнечный свет. Интерьерчик стильный, но какой— то немного мрачный. Чисто и аскетично, без лишних прикрас. Как-то раньше за нашими страстями мне было некогда и по сторонам глянуть, и только сегодня я смогла сполна оценить обстановку. Небезнадежно. Замерла посреди комнаты.
Сзади послышались веселые разговоры: Еремей (который вызвался помочь и ехал в папиной машине) снова сцепился со Страховым:
— Ну, товарищ Страхов, и живешь ты в заднице мира! Что получше район выбрать не мог?
— Слушай, Ковалев, не все ж такие мажористые, некоторые своим трудом зарабатывают…
— Ой, не ищи оправдания, поселить Аленушку в этом скворечнике, только тебе такое могло прийти в голову.
— Ты — орнитолог-любитель, так ты и по птичкам спец? На себя смотри, любовник недоделанный.
— Эх, Страхов, если бы не коробка, закатил бы тебе в лоб хорошенько, чтоб твои мозги набекрень прямо стали.
— Так, — я прервала их перепалку, — хватит ссорится, уже не смешно как-то.
— Правильно, дочка, достали уже, пока машины разгружали, я уж наслушался, — папа поставил коробку и взялся за голову, — чего было, Еремей, помогать, раз ты Ивана недолюбливаешь?
— Зато Вас и Аленку уважаю, и как хороший сосед, хочу подсобить.
— Гадский сосед, — перебил его Страхов.
— Блин, вот я сейчас
— Спасибо, он и так у меня не кривой, Ковалев! А то и я могу уши твои лопоухие надрать.
— Хватит! Нечего тут петушиные бои устраивать, коробки заносите, не злите меня! — я повысила голос.
Оба удивленно уставились.
— А малышка с характером! — таращился Еремей.
— Моя малышка, уточню, — не отводил взгляд Страхов.
— И скоренько там! — я прикрикнула.
И правда, дело пошло быстрее и спокойнее. Эти двое перестали припираться и вскоре все мои коробки были в квартире.
— Ну все! — Еремей уперся руками в бока — готово! Вот мы тебя и перевезли, Михал Дмитрич, поехали домой?
— Ален, предлагою завтра всех (Леньку, твоих подруг, может, родителей) собрать по поводу твоего переезда, — Иван шепнул мне на ухо.
— Ты уверен, что это повод? — так же тихо ответила я.
— Просто сегодня точно не выйдет, пока разберем, а завтра тихо посидим.
— Хорошо, надеюсь успеем подготовиться.
— Спасибо вам! Ковалев и Михаил Дмитриевич, приходите к нам завтра часам к 4, посидим, отметим переезд, — торжественным тоном сказал Иван.
— Вань, — проректор посмотрел пристально, — С Тимофеевной завтра на дачу уезжаем на недельку, пока каникулы, так что будьте сами, молодежь.
— А ты? — Страхов посмотрел на Еремея.
— Я приду, уже интересно, как вы тут обустроитесь.
И они ушли. Мы переглянулись.
Ваня обнял меня, и мне захотелось сейчас плакать, вот просто накатило. Глаза заблестели.
— Ты чего? — он увидел мое состояние
— От радости! — и даже слеза скатилась.
— Хух, знаешь что? — он подхватил меня на руки, — буду тебя утешать, пока не утешу.
И понес меня в свою, то есть нашу, спальню.
А там мы неспешно разделись и остальные полдня провели в постели, забыв про коробки. Да про все на свете! Сегодня мы не могли насытиться друг другом, делая короткие передышки перед очередным раундом нашего страстного поединка. Испробовали множество поз и позиций, исследуя тела друг друга, снова и снова окунаясь в океан нашего желания.
— Я люблю тебя, Аленушка, — отдышавшись наконец прошептал Страхов, — но нужно разобрать эти чёртовы коробки наконец, а потом, если захочешь, продолжим.
28.
Иван
— Господи Иисусе, Корина, сколько же у тебя вещей, — я изумлен.
— Не так и много, нечего преувеличивать, Иванушка, тут только все самое нужное.
— Ого, сколько тебе всего нужно, как оказалась! Это что за штучка? — показываю явно на орудие средневековых пыток.
— Это утюжок для волос!
— Утюжить волосы — это что за новый вид извращения!
— Страхов, ну вот тебе оно нужно?!