Бедный Бобик
Шрифт:
Уже рядом с подъездом он набрал номер Лоры. Телефон был включен, но она не ответила. Может, валяется трубка где-то в сумке, среди помад и сигарет, и она просто не слышит… Хотя эта тетка, кажется, не красится… Либо тут другое, что хуже, – Лора не хочет говорить именно с ним. Вообще-то ставят люди в свой телефон специальную функцию – антиопределитель, но ему раньше это и в голову не приходило. Пока так все в жизни не закрутилось, не закудрявилось…
Денис вышел из лифта между этажами, привычно сбежав по ступенькам, остановился перед закрытой дверью площадки.
– Я так и думала, что вы приедете, – затараторила она, продолжая тащить его дальше, к себе в квартиру. – Ужас-то какой, да? Вот ужас-то!..
– Подождите, – аккуратно высвободил свою руку Денис. – Я ничего не знаю. Какой ужас? Я уезжал… в командировку.
– Ка-ак?! – Соседка страшно обрадовалась, потому что и не надеялась, что сможет рассказать всю историю, с самого начала. – Так, это самое… К нам милиционер приходил. Он к ней приходил, а ее нет. А он говорит… Потому что она не пришла в церковь и на работу в школу. Нет, в общем, это они сначала не знали… Я ей всегда говорила: «Не работа это в церкви, не работа, за это грех деньги брать», а она…
Денис, стараясь сохранять терпение и спокойствие, перебил ее:
– Подождите, пожалуйста. Какой милиционер, почему?
– Да я вам говорю: пришел такой весь, я еще ему говорю через дверь: «Покажите-ка мне документы!» А он спрашивает еще: «Соседку свою давно видела?» А она, между прочим, улыбалась-то улыбалась, Алена, а сама недобрая была…
Денис чуть отступил от напиравшей на него Верки.
– Подождите, почему «была»?
Та быстро ответила:
– Потому что как зыркнет иногда! Я сразу давление бегу мерить! А раз мне отдала мясо какое-то старое, говорит: «Я телятину купила, а есть не могу!»
– Секунду подождите, я ничего не понимаю! – поморщился Денис.
– Чего ж тут понимать-то! Кто это телятину свежую есть не может? Я эту телятину даже коту не дала, сразу выбросила, думаю – может, там самунела какая или глист…
– Извините…
Денис, преодолевая Веркино сопротивление, вышел на площадку и только махнул рукой в ответ на ее возмущенные возгласы.
– Да я еще ничего не рассказала! Самое главное-то не знаете! Я сама видела, как милиционеры дверь хотели сначала ломать, меня позвали, а потом один куда-то позвонил… И говорит…
Денис на всякий случай подергал Аленину дверь и вышел на лестницу. Верка демонстративно громко захлопнула свою дверь. Денис, чуть подождав, вернулся на площадку, позвонил другой соседке. Звякнула цепочка, и пожилая женщина слабым голосом отозвалась в приоткрывшуюся щелку:
– Кто?
Денис, склонившись, тихо, чтобы опять не выскочила Верка, спросил:
– Не знаете, где Алена?
Древняя бабуся, высунув лицо в проем двери, быстро, негромко ответила:
– Утопла.
– Что?
Бабуся неожиданно проворно скинула цепочку и, стоя на пороге, так же быстро и негромко сказала:
– А я тебе говорю – утопла твоя Алена. Чё ж ты хотел? Ходил здесь, матросил…
– Так… – Денис шагнул к ней в квартиру, захлопнул за собой дверь.
Бабуся с интересом смотрела на него, особо не протестуя.
– Как – утопла? Как это? Кто вам сказал?
Соседка собрала крепкие пальцы в маленький кулачок, запоздало потрясла им пару раз перед лицом Дениса и смело ткнула его в грудь.
– Вперся, вперся… Чего вперся-то? Щас вот как дам!.. – Бабуся вздохнула. – Мария Демьяновна меня зовут, я тут тридцать семь лет уж живу. Всех знаю, и живых, и тех, кто помер вперед меня.
Денис старался говорить спокойно:
– Кто вам сказал, гм… Мария Демьяновна, что она… утонула?
– А чё ж мне говорить? Я и так знаю. И милиционер приходил вначале, а потом перестал.
– А-а… – Денис присел на телефонный столик и внимательно посмотрел бабусе в лицо, стараясь понять, в уме ли та. – Кто же там теперь живет?
– А чего – кто? Конь в пальто! Никто не живет! Сорок дней еще не прошло! Да и потом… Ее ж не нашли.
– Не нашли? Так, может, она просто уехала?
Старушка поджала губы.
– Это ты уехал, а она утопла, когда ты уехал. Что? Не так? Вылупился… смотрит…
Денис все смотрел на Марию Демьяновну, которая, оказывается, его помнила, а он, похоже, и не видел ее никогда. Надо же, действительно, столько лет ходил… Расспросить бы ее поподробнее… Вроде вменяемая, говорит складно… Вдруг как-то обессилев, Денис потер лоб, пытаясь собраться с мыслями.
– Господи… Да где ж она утопла… тьфу… утонула-то? Что за бред! Кто купается в такую холодину?
– Она и не купалась. Она… – Мария Демьяновна посмотрела на бумажную иконку, торчащую в рамке зеркала-трюмо. – Вроде сама… Ну, это я точно не знаю, грех на душу брать не буду… Кабыть, поскользнулась, а кабыть, и толкнул кто…
– Господи… – Денис почувствовал, как жгучий мерзкий комок поднимается по пищеводу. Ему сейчас станет дурно! От невыносимого запаха старости, от этой рассыпающейся бабки, от того бреда, который она так уверенно несет. Потому что это же бред, ясно, полный бред. – Ну а где она утонула? В какой речке?
– В Москве, в какой еще! В Москве-речке, прям-те перед мостом, там, где церква-то эта, знаешь? Вот как стояла, так и полетела, душа безвинная.
– Вверх?
– Да Бог с тобой, охульник! Вниз полетела. А холодно-то было, вот она сразу и задохлась, да и утопла. А еще говорят… – загадочно улыбнулась старушка, – что брюхатая она была. Или брешут? А, матрос?
– А!.. – Денис махнул на нее рукой и попытался открыть замок.
Мария Демьяновна подтолкнула его сзади:
– Иди-иди!.. Хотя погодь! – Она неожиданно шустро отправилась в комнату и вернулась с кулечком. – Тебя ж Денисом зовут?