Бедный маленький мир
Шрифт:
Ему и в голову не могло прийти, что в то же самое время Иванна третью неделю сидит в городе Харцызске, в холодной грязной гостинице, которая расположена аккурат между трубным и канатным заводами, плачет по ночам от ревматической боли в коленях и от полной неопределенности. А заодно пытается понять то, что отказываются понимать правоохранительные органы. Они, собственно, даже отказываются об этом думать. И все МВД отказывается об этом думать. О том, куда с пугающей периодичностью исчезают дети из города Харцызска. И что там за место такое, которое в городе шепотом называют Портал.
Иванна
Волим те.
Волим те.
Волим.
Рядом с ней стояла маленькая девушка, которая несколько минут назад что-то спрашивала у своего молодого человека по-русски. Они оба были в фенечках-ксивничках-хайратничках. Представители дикого, но симпатичного племени декоративных хиппи. Теперь девочка тихонько подпевала.
– Вы знаете, что значит «волим»? – спросила ее Иванна.
– Люблю. Волим те – люблю тебя.
«Кад сам био мали…» – почти шепотом начал смуглый парень с барабаном.
– Когда я был маленьким, – перевела девушка и улыбнулась Иванне. – Сербский язык. Смешной такой. Очаровательный просто.
– Да-да… – согласилась Иванна и осторожно посмотрела на человека, который одним движением руки, а иногда просто кивком головы, улыбкой и взглядом управлял пространством звуков и слов, расширяя звучание до физических границ зала.
Где-то сзади, над головой Иванны, вне пределов видимости, зазвонил маленький серебряный колокольчик. Откуда он там взялся? Как он его туда поместил? Этого она понять не могла. Как не могла понять, о какие такие невидимые стены разбиваются невидимые большие стекла, отчего невидимые осколки со звоном осыпаются на пол.
– Йе, – выдохнул он в микрофон последнее слово и посмотрел ей в глаза.
Около года назад Иванна с Виктором разговаривали о том, откуда придет жопа. Быстро сошлись на том, что жопа придет откуда не ждали. Впрочем, так всегда и бывает. Но когда придет жопа, очень важно, чтобы человечество сохранило свое избыточное разнообразие – культурное, антропологическое, религиозное, природное… Какое там еще? Всякое. Потому что, как очень точно заметил Виктор, нам не дано знать, какой ресурс окажется главным и спасительным в тот момент, когда придет жопа. Может быть, нас спасет коротенькая колыбельная маленького племени долины Амазонки. А племя вот-вот попадет под паровой каток глобализации, унифицируется, и детишки будут отправлены учиться в американские школы и университеты. Забудется и сама колыбельная, и язык, на котором ее нужно петь. И вот тогда – все…
– Это же так просто, – удивлялся в том разговоре Виктор. – Почему этого никто не видит?
Так вот теперь, стоя у стены концертного зала в Хайфе, Иванна подумала: неплохо было бы, чтобы в момент, когда придет жопа, человек, стоящий сейчас на сцене, оказался где-то поблизости. Этот – «по чьему благословению я по небу лечу». Со своей необъяснимой силой, со своей единственной в мире улыбкой, со своими грустными темными глазами и со своими красивыми и яркими людьми. Иванна смутно, в самом общем виде понимала, что здесь все должно быть в комплексе – в сложившейся функциональной полноте. Нельзя исключить из этого гештальта ни гобой, ни волынку, ни высокую синеглазую скрипачку, которая за четыре минуты своего
«Не надо», – беспомощно, теряя надежду сохранить остатки рационального мировосприятия, попросила Иванна и сама не очень поняла, к кому обращается и чего просит.
Выйдя на улицу, она долго стояла на одном месте, смотрела прямо перед собой. В поле зрения попал маленький фонтан с подсветкой – вот на него Иванна и смотрела. Люди разошлись, и она понимала, что тоже должна куда-то двигаться. И лучше пойти попрощаться с Диной, взять такси и поехать в Тель-Авив, в аэропорт. До самолета семь часов – как раз есть время доехать, попить кофе и желательно подумать. Да вот только ноги не идут.
Она вздохнула и набрала номер Юськи.
– Чего ты хочешь? – грубо спросила подруга вместо элементарного «привет». – Снова лететь в какой-нибудь гребаный лес?
– Ничего не хочу, – обиделась Иванна.
– Гонишь, – пресекла Юська бесперспективный диалог. – Ты звонишь, только когда тебе надо. Ты так устроена. Ты где вообще?
– В Хайфе, – улыбнулась в трубку Иванна.
– Значит, на исторической, мать твою, родине? – обрадовалась Юська. И уточнила: – На моей. Ну, докладывай.
– Я влюбилась, – сказала Иванна.
– Так я в курсе! – радостно заржала Юська. – А у тебя что, амнезия?
– Нет, я только сейчас влюбилась. – Иванна вздохнула и почувствовала, что заболело горло и защипало в носу. – Как выяснилось. Пожалей меня.
– А он кто? – задала Юська первый человеческий вопрос. И притом человеческим тоном.
– Не знаю, – честно ответила Иванна.
– Тогда предохраняйся, – посоветовала заботливая Юська. – Мало ли что…
Иванна оглянулась и посмотрела вверх – на гаснущий плафон концертного зала. Юськин совет опоздал. Зато теперь она знала, что в случае чего можно найти его и сказать… Хотя, собственно, что она может ему сказать? Даже простое «спасибо» в этой ситуации звучит как-то по-идиотски.
Когда Иванна возвращалась на такси к Дине, было половина двенадцатого ночи. Хайфа не спала и, похоже, спать и не собиралась. Было много электричества, и царила какая-то легкомысленная атмосфера. Веселая, совершенно не гнетущая. Поэтому Иванна не поняла, отчего вдруг ее накрыла глухая черная тоска. «Нет, – приказала себе она, пытаясь отогнать, прогнать из сознания возникшую вдруг картину – „Скорая помощь“ и полицейские машины возле дома Дины. – Нет-нет, у меня точно паранойя».
Такси завернуло к дому, и в этот момент воображаемая картина точно, до малейших деталей, словно калька с основой, совместилась с реальностью. Реальность была именно такой, которую Иванна боялась увидеть больше всего. Наверное, все жильцы высыпали во двор и теперь переговаривались шепотом, а кто-то в толпе плакал, и в ночном весеннем воздухе был разлит запах корвалола.
– Что случилось? – спросила Иванна стоящую рядом маленькую пожилую женщину.
Спросить получилось плохо – губы онемели, и во рту было сухо, но женщина поняла. Потому что тот же самый вопрос задавали все, кто подходил.