Бедный негр
Шрифт:
Трактовавшаяся некоторыми историками как вспышка варварства, пятилетняя федеральная война предстала в романе Гальегоса как один из этапов в борьбе народа Венесуэлы за свои права, начало которой положила война за независимость.
Война за независимость, в ходе которой освободительная армия под руководством Боливара избавила страну от испанского владычества, пробудила революционную активность самых угнетенных слоев населения Венесуэлы. Уже Боливар понимал, что провозглашение независимости это не конец, а скорее начало социальной борьбы на территории бывших испанских колоний. Широкое участие народных масс в войне 1810–1826 годов обеспечило ее успех: колонизаторы были изгнаны из пределов Венесуэлы. Однако провозглашение независимости, в сущности, не изменило положения народа. После завершения войны страной правили сменявшие друг друга каудильо, которые, как правило, представляли интересы крупных помещиков-креолов. В результате
В 1858 году с невиданной силой разразилась гражданская война. Под знамена федерации стекались отряды повстанцев, основным оружием которых стал факел. Пылали господские усадьбы, гибли в огне богатейшие плантации. С лозунгами «Да здравствует равенство!», «Смерть белым!», «Долой реакционеров!», «Родина — для индейцев и негров!» революционная лавина прокатилась по всей стране.
Выдвинутый либералами лозунг федерации, требование автономии провинций выражали возраставшее в стране недовольство антинародной политикой олигархов, режимом жестокой диктатуры. Встав под знамена федерации, народ связал с этим словом свои демократические стремления, жажду социальных преобразований.
Немало написано о событиях пятилетней войны, о жестоких диктаторах, о сговоре консерваторов с либералами и о победоносных походах вождя федералистов Саморы, за которым шла живописная бедняцкая армия: безземельные крестьяне, негры, метисы, индейцы — все, кого гнала на борьбу нужда. Героизм подчас чередуется в этой войне с жестокостью, передовые идеи уживаются с народным суеверием. Сочинения историков повествуют о блестящих победах Саморы и о жестоком Мартине Эспиносе, приставшем к народной армии, том самом, что по приказу Саморы был расстрелян на городской площади в Санта-Инес за грабежи. Упоминается в них и «ясновидец» — метис, который сопровождал повстанцев и предсказывал победы и поражения, передаются слухи о том, что вновь введено будет рабство и негров будут продавать англичанам на мыло. Народ, с его мужеством и суеверием, с его жаждой справедливости и наивным представлением о путях борьбы за нее, вписал драматическую страницу в историю пятилетней войны, и это сообщает интерес даже сухому историческому повествованию. Вот этот живой, красочный материал и использовал Гальегос, чтобы построить на нем роман исторический и в то же время глубоко современный. При этом сокровенной мыслью романиста было показать, как рождается на венесуэльской земле революция, как она вызревает в глубинах народного сознания и как ничто не в силах остановить гнев восставшего народа — ни прекраснодушная фраза либералов, ни грубая сила военного сапога.
Бесконечные споры между враждующими партиями либералов и консерваторов лишены для писателя исторического значения — это всего лишь игра в политику, в идеи, в гражданские свободы, подобная той, что ведут, собираясь по вечерам в доме священника, провинциальные политиканы, готовые в критический момент забыть о своих разногласиях и единым фронтом выступить против народа. В главе «Маленький конвент» романист раскрывает постыдную правду политической борьбы того времени, откровенный цинизм как консерваторов, так и либералов, использующих демагогические лозунги в целях обмана народа и достижения власти.
Содержание романа далеко не сводится к эпизодам гражданской войны 1858–1863 годов. Сама манера, в которой поданы военные эпизоды, нарочитая беспорядочность в их изложении, говорит о том, что писателя интересует не столько достоверность факта, последовательность и конкретность в изложении
Роман может быть назван историческим вовсе не потому, что в нем даны портреты исторических личностей, а потому, что писатель производит в нем переоценку больших исторических ценностей. Здесь особенно пригодилась романисту характерная для его творческой манеры способность создавать глубокие образы-символы. Исторические, действительно существовавшие в период пятилетней войны личности, как правило, эпизодичны, зато вымышленные герои романа глубоко историчны, потому что каждый из них символизирует собой определенную отжившую или, наоборот, нарождающуюся общественную силу.
Прежде всего символичен созданный в романе образ народа. Это не просто народ, а негры — те самые негры, которые вырастили богатейшие плантации какао и кофе, те, что добывали в шахтах руду, любовно нянчили барских детей, готовили вкусную пищу и оживляли своими танцами, музыкой и песнями национальные празднества. Романист показывает и тяжелый труд негров на плантациях, и невыносимые условия, в которых живут рабы, и все же негры не предстают угнетенными и забитыми, как это было у Бичер-Стоу; негры в романе Гальегоса — это сила и ловкость, неистощимый родник энергии, творческих сил и таланта. Не сочувствие либерально настроенного интеллигента, а глубокое понимание таящихся в народе сил руководило писателем-реалистом при создании романа о «Бедном негре».
Произведение Гальегоса изображает упадок старой патриархальной Венесуэлы с ее унаследованными от колониальных времен порядками, с ее просветителями, неспособными к действию. Так, на смену плантатору дону Фермину Алькорта, ревнивому блюстителю порядка и родовой чести, приходит «Добрый Барчук» Сесилио — в поместье открывается школа для негров. Но ни одно из благих начинаний молодого барина не прививается, ибо это всего лишь видимость реформ, а страна нуждается в больших коренных преобразованиях. В образе Сесилио показано, насколько изжил себя прекраснодушный либерализм, далекий от понимания насущных потребностей своего времени.
В образе Сесилио-старшего дан представитель интеллигентов-просветителей, выросших под влиянием свободолюбивых идей эпохи войны за независимость. Начав с томиков Сенеки, Платона и Гомера, Сесилио-старший кончил свое образование в университете жизни, ища истину по дорогам своей страны, учась у народа.
Перед лицом неотвратимо надвигающейся военной бури господский дом представляется романисту одиноким островком среди бушующего моря народного недовольства. Здесь уже, в сущности, нечего разрушать — пришел в упадок старинный род рабовладельцев Алькорта: давно нет в живых дона Фермина и медленно умирает от проказы его наследник Сесилио. Самоотверженная, мятежная Луисана порывает с своим кругом в поисках новых жизненных дорог. Но из обломков гибнущего старого мира поднимается новая страшная сила — военщина. Выкормыш военной академии, бездушный карьерист и честолюбец, Антонио де Сеспедес с мечом в руках выступает на защиту старого.
Беспомощной, жалкой фигурой поднимается со страниц романа «духовный пастырь» уходящего мира священник Медиа-вилья. Обезумевший старик сучит в воздухе воображаемую нить, пытаясь увязать в своем больном сознании распадающиеся привычные связи.
Исторические личности того периода, такие как глава федералистов Самора, маршал Фалькон или свирепый диктатор Паэс, не играют значительной роли в развитии сюжета, да это и не входило в творческий замысел Гальегоса. Заветной мыслью писателя было показать народный характер пятилетней войны как одного из звеньев социальной борьбы, которая не утихает на земле Венесуэлы. И основное своеобразие романа состоит в том, как сложно и противоречиво разрешается эта тема.
В образе главного героя романа писатель концентрирует основные черты и, противоречия изображаемой им эпохи: Педро Мигель, сын помещичьей дочери и беглого негра, выросший на задворках имения знатного рода Алькорта и ставший вожаком партизанского отряда, предстает перед читателями как олицетворение исторических судеб Венесуэлы, ввергнутой в бесконечный водоворот войн.
Педро Мигель как бы исподволь, постепенно вырастает в центральную фигуру повествования. Из зеленого ада плантаций, где блестят на солнце бронзовые тела невольников, действие романа перебрасывается в — прохладную тишину господских покоев, где пылятся на библиотечных полках сочинения древних философов и просветителей. От чар тропической ночи и негритянских плясок под удары барабана автор переходит к философским рассуждениям искателя истины лиценциата Сесилио. В этом сложном мире, полном резких противоречий, суждено было появиться на свет Педро Мигелю. Ни плебей, ни барчук, он растет подкидышем на бедном крестьянском ранчо, не сводя полный грусти взгляд черных глаз с далеких гор, где, по слухам, изловили мятежного негра, давшего ему жизнь.