Беды с любовью
Шрифт:
Достаточно, чтобы она пошла с ним домой? Поэтому она переспала с ним?
Нет. Это казалось неправильным. Она была немного пьяной в начале вечера, как и все они. Но он учился с Эммой в колледже. Он знал, как выглядит пьяная Эмма, и прошлым вечером она такой не была.
Но это всё равно не объясняло, почему она ушла.
Алекс переоделся в спортивную форму, ожидая, пока заварится кофе только для того, чтобы с опозданием понять, что это не будет его привычным воскресным утром. Обычно они с Митчеллом встречались каждое воскресенье на Коламбус-Сёркл,
Но ни Митчелл, ни Джули не собирались выходить на пробежку на следующий день после свадьбы. Очевидно.
Алекс завязал шнурки на кроссовках, прежде чем встать и расправить плечи.
Ничего страшного. Он мог бегать один. Он делал это много раз до этого. Ему не нужен был Митчелл. Или Джули.
Ему определённо не нужна была Эмма и её напыщенная, ускользающая посреди ночи…
Чёрт.
Алекс был в полной заднице, если обижался на женщину за то, что она не захотела остаться на неловкое утро после. Особенно на женщину, с которой у него была довольно печальная история.
Конечно, она не хотела оставаться рядом и готовить блинчики и кофе.
Алекс не мог её винить.
И всё же…
Он хотел бы, чтобы она была здесь.
Она должна быть здесь.
Возможно, это было результатом слишком большого количества фантазий, созданных его двадцатилетним "я", когда он думал, что всю жизнь будет завтракать с Эммой, но он не мог избавиться от ощущения, что они должны были провести воскресное утро вместе.
Алекс выругался, наливая кофе в кружку, сделал глоток, пока он был ещё слишком горячим, обжёг язык и начал ругаться снова.
Он со звоном поставил кружку на место, упёрся руками в столешницу, опустив голову и пытаясь понять, что какая, чёрт возьми, муха его укусила и разозлила.
Он пытался убедить себя, что это было из-за недостатка сна.
И поздний подъём — обычно он вставал рано. А может, дело было в том, что он забыл, что его воскресная утренняя пробежка выйдет из ритма в течение следующего месяца или около того, пока Митчелл находился в фазе медового месяца.
Потом Алекс попытался списать это на тот факт, что предыдущий день был долгим, и он провёл его в общении с чопорными родственниками Митчелла, нося смокинг и наблюдая как с Эммой танцует полдюжины парней, которые не были им.
Он вскинул голову.
А вот и оно. Эмма.
Он стукнул себя кулаком по лбу. Было ошибкой просить эту песню. Ошибка приглашать её на танец.
Но, чёрт возьми, ошибка началась задолго до этого. Всё началось с того, что ему пришлось смотреть, как она идёт по проходу, зная, что она идёт не к нему.
И боль только усилилась, когда по некому сочетанию благословения и проклятия, шаферы отошли от плана, и ему пришлось вести её обратно
А потом ему пришлось провести остаток дня и вечер, наблюдая, как она флиртует с другими парнями, танцует с подругами и просто игнорирует его.
Так что да. Он пригласил её на танец.
И танец перерос в нечто большее.
Что привело к чертовски хорошему сексу, который привёл к…
К тому, что она улизнула ни свет ни заря?
Это не имело смысла.
Но вообще-то, имело.
Потому что Эмма и Алекс были не просто двумя сексуально привлекательными людьми, которые встретились на свадьбе и практически подожгли кровать.
Они были двумя людьми, которые провели последние полтора года, пытаясь игнорировать существование друг друга.
То, что секс был великолепным… это было случайностью.
Это была просто сексуальная атмосфера ночи. При свете дня между ними всё ещё оставался багаж, размером с «Боинг-787».
Она была права, напомнив им обоим, что прошлая ночь была всего лишь одной ночью.
Эмма также, вероятно, была права, уйдя до того, как они проснутся и не начнут заниматься неловкими утренними делами.
Так почему же он был в плохом настроении?
Алекс подумал о том, чтобы позвонить Коулу Шарпу, который, как известно, время от времени устраивал утреннюю пробежку, но потом вспомнил, что большую часть вчерашнего вечера он провёл, желая врезать Коулу после того, как тот танцевал неоправданно близко к Эмме во время баллады Этты Джеймс, которая играет на каждой чёртовой свадьбе.
Нет, он не хотел звонить Коулу. Или даже видеть его.
Чёрт, он должен уволить Коула.
Может быть, ему стоит позвонить Джейку. Или Сэму.
Вот только тогда ему пришлось бы следить за каждым словом, вылетающим из его рта, опасаясь, что о его состоянии доложат Грейс и Райли, а те в свою очередь доложат Эмме…
Хорошо. Он никому не будет звонить.
Только… то, что он остался один, тоже не очень хорошо сказывалось на его психическом состоянии. Его мозг, казалось, ходил по кругу.
Это вернуло Алекса к исходной точке.
Он позвонит Коулу.
Он взял с тумбочки свой мобильный и пролистал список контактов, пока не нашёл спортивного редактора.
Большой палец Алекса замешкался над кнопкой вызова.
Затем его палец переместился, прокручивая к другому имени. Он набрал номер прежде, чем успел передумать.
Глаза Алекса закрылись в безмолвной молитве, услышав сонный женский голос на другом конце провода, когда он задал крайне важный вопрос…
— Ты всё ещё любишь панкейки?
Глава 23
Переспать с Кэссиди не было ошибкой. Не совсем. Не ошиблась она и в том, что согласилась пойти с ним на бранч.
И ошибкой не было то, что она съела три вкуснейших панкейка с банановым фостером13, хотя ей, вероятно, следовало бы съесть только один.