Бега (пер. Л.Стоцкая)
Шрифт:
Мария швырнула открывалку на кресло и успела вырвать у Вальдемара тарелку. Пан Здись сообразил, в чем дело, и переждал наши манипуляции.
– Пана Мариана не будет, – сообщил он всем. – Я его на улице встретил, он уезжает во Францию, наверное, уже сегодня уехал. Двойка выигрывает!
– Сейчас? – спросил кисло Юрек.
– Сейчас. А я квинту начал!
– Трогательный человек, – сказала Мария, не понижая голоса, и стала разливать пиво по стаканам.
Я спросила ее насчет Мети. Не далее как вчера вечером Гонората постановила
– Если до сих пор не пришел, его уже и не будет, – высказалась я. – Успокойся, нигде не написано, что нужно разлить пиво до капельки! Ой, мамочки!…
Мне удалось отпить немного пены, прежде чем она залила весь парапет балкончика. Громкоговоритель прохрипел, что закрываются последние кассы. Моника Гонсовская сзади коснулась моего плеча.
– Простите, но вы начали мне что-то говорить…
Я долго и мучительно вспоминала, что же я хотела ей сказать.
– Ах да. Если можно вашей тетке что-то посоветовать, так было бы очень хорошо, если бы она была совершенно искренней. Полиция будет ее расспрашивать про этого Завейчика…
– Завейчик что-нибудь натворил?
– Да нет, не думаю. Но он скорее всего является важным свидетелем. О нем будут спрашивать. Если ваша тетка не совершила вместе с ним никакого преступления, то лучше пусть скажет всю правду. Впрочем, могу вам рассказать, в чем дело, потому что об этом уже весь ипподром знает. Был убит жокей, и теперь допрашивают всех людей, которые в субботу выиграли, поставив на два первых триплета. Значит, вашей тетки это непосредственно не касается, а Завейчика – да. От души ей советую, пусть ничего не скрывает.
Моника Гонсовская кивнула головой. Она не забеспокоилась – видимо, эта ее тетка действительно существовала, не выходя из рамок уголовного кодекса.
– Это очень хорошо, может быть, они его быстрее найдут, чем я. Хорошо, я ей ваш совет передам. А меня тоже будут допрашивать?
Я совершенно уверенно ответила ей утвердительно. Каждая секунда прошлой субботы могла оказаться важной, особенно в отношении тех, кому так повезло с триплетами. Я вспомнила, с каким напряжением спутник девушки всматривался в дорожки, и подумала, как бы его показания не оказались и вовсе ключевыми.
Юрек упустил под кресло авторучку, а пан Здись – половину программки. Оба стали заниматься партерной акробатикой, не уговорившись, кто первый полезет за потерей, поэтому никаких результатов они не добились. Кресла были дико тяжелые, их передвижение требовало участия культуриста, а для того чтобы влезть под них, места не оставалось. Ручку Юрека я выловила со своей стороны, благодаря чему пан Здись справился со своей
– Я бы хотела на что-нибудь поставить, – громко сказала позади меня Моника Гонсовская.
– Это не сейчас, – ответила я рассеянно и приложила бинокль к глазам.
Группа вошла в старт-машину ровно и без выкрутасов, никто не удрал, никто не упал с седла. Рванули все одновременно.
– Ведет Подбор, вторым идет Альбатрос, третья Делия, – начал громкоговоритель, – на четвертом месте Мартина, пятая – Ересь. Лошади доходят до поворота, очередность та же. Лидирует Подбор.
– Кто тут трепал насчет единички?! – диким голосом рявкнул Вальдемар. – Улита едет, когда-то будет!
– Единичка должна лидировать!
– А я вам говорю, что двойка уже в кармане! – вещал о своей победе полковник.
– Где тройка?! – с отчаянием в голосе вопил пан Эдя.
– Врублевский отпал! – в ужасе застонал кто-то. – Врублевского не будет!
– Лошади прошли поворот, – сообщил рупор, – на прямую выходит Альбатрос, слабеет Подбор…
– Куда он идет, кретин, на большую дорожку!…
– Заперли его! Дал себя запереть!…
– Альбатрос, Мартина, потом финиширует Ересь…
– Ересь!!! – завопила я от всего сердца. – Давай, Ересь!!!
– Давай, Альбатрос!!! – заглушила меня толпа.
– Альбатрос, Ересь, – бесстрастно вещал рупор, – Альбатрос, Ересь, Ересь, Альбатрос…
Ересь летела как на крыльях. На три корпуса перед Альбатросом – Щудловский обернулся и придержал лошадь.
– Чего ты ее держишь, кретин?! – возопила я дурным голосом.
– Да ведь выиграл он уже, выиграл, ты чего орешь, – приструнила меня Мария. – Ну хорошо, она у меня есть, но Альбатроса у меня побольше будет! На что тебе эта Ересь?
Я с облегчением откинулась в кресле.
– Она у меня одна была, я с нее все начинала. Смотри, вот ведь корова больная, я же решила ставить исключительно два-пять за все, что у меня было, хотела двойную ставку сделать…
– И что, совсем не поставила?
– Нет, что вы, что вы – один билетик. И тыщу других глупостей. Ну скажи ты мне, Бога ради, что мной руководит, чтобы выбрать правильно, а поставить потом, как паралитик с водянкой головы?
– Ну, наверное, то же самое, что и мной, когда у меня три триплета с Ересью и двенадцать с Альбатросом…
Ересь с Альбатросом были страшенным фуксом. Народ ставил на Мартину, а фавориткой была Делия. Ересь вообще не шла в счет. На Альбатроса ставили те, кто был посвящен в закулисные тайны, или те, кто имел глаза и смотрел как следует в паддоке. Пан Здись на паддок не смотрел, к посвященным не относился, зато у него бывали дикие идеи и сумасшедшие фанаберии.
– Есть два-пять! – триумфально возвестил он. – Есть! Будьте любезны, последовательность на сто тысяч!
– Сразу на сто мильонов! – ехидно поправила я. – Да если тридцать тыщ дадут, мы и то от счастья упадем!