Бега (пер. Л.Стоцкая)
Шрифт:
– Но послушайте!… Кто на это ставил?! Ну нет, минимум сто тысяч! Квинта и вовсе будет чудовищной!
– А вы начали квинту? – спросил Юрек.
– Нет. Квинту я начинал от Альбатроса. Но последовательность у меня есть.
– Квинты не будет вовсе, – объявил Вальдемар. – После Ереси ставки снизились на девяносто процентов.
– Альбатрос тоже был бы фуксом, – сказала мне Мария с упреком. – На что тебе понадобилась эта Ересь…
Пал Здись ошибся ненамного, только в два с половиной раза, за последовательность выплатили сорок две тысячи, так что мы оба обогатились меньше, чем ему хотелось. Моника Гонсовская спустилась со мной вниз, настаивая,
– Выберите себе что хотите и поставьте последовательность, – посоветовала я ей. – Две кассы принимают ставки по десять тысяч, а остальные – дороже. Выберите из программки или из паддока, как пожелаете.
Кретинкой она не была, поэтому уже начинала ориентироваться во всем этом безумии. Она решила выбирать из паддока, и я потеряла ее из виду, решая, как ставить дальше.
– Тройка непременно придет, – услышала я конспиративный шепот возле касс на пятьдесят тысяч.
Я рассеянно посмотрела на шептуна. А, один из тех, кто пользуется подсказками из конюшен. Пусть засунет свою тройку, не скажу куда, я ее из триплета выбросила, но в последовательность включила, это лошадь Двуйницкого, Замечек на ней едет, прет к финишу как бешеный. В прошлом сезоне конюшня Двуйницкого была почти самой худшей, а Замечек резко вытянул ее из болота. Должно быть, это действительно его заслуга. Двуйнйцкий ведь не изменился, он только конюшенного жокея сменил, а качество лошадей зависит от конюшенного жокея в колоссальной степени, Замечеку надо было бы выразить всяческую благодарность. Вот черт… Может, поставить на него «верхом»?…
Я убедилась, что Замечек – фаворит, поэтому отказалась от мысли на него ставить. А, чтоб он лопнул, пусть приходит первым без меня!
После второго заезда пан Здись впал в амок. Правда, квинта у него лопнула уже на первой лошади, но он начал второй триплет и поставил последовательность. Тройка, Замечек на Одолане, была второй лошадью, выиграл Куявский на дурацком коне Деркаче, на которого я поставила исключительно из-за высокого мастерства жокея. По мнению пана Здися, последовательность снова должна была быть сто тысяч, и даже мои попытки вколотить ему молотком в голову, что ведь в последовательности есть чудовищный фаворит, на него впечатления не произвели.
– Да в жизни последовательность с фаворитом не может быть выше десяти тысяч, – вдалбливала в него Мария. – Вы тут что, первый раз?! На тройку поставили жук и жаба! Со всеми вариантами!
– Но не с Деркачем! На него вообще не ставили!
– Не ставили, но ведь фаворит! Ведь тройка! И по программке она же получалась!
– У кого получалась, у кого нет, – мрачно пробормотала я.
– Ну хорошо, пускай восемьдесят, – уступил пан Здись.
– А я так и поставила, – сказала Моника Гонсовская у меня за спиной. – Вы действительно думаете, что так много заплатят?
– Да ну, какое там много! Фигушки! Да не слушайте вы этот глупый треп! Пан Здись у нас фантазер! Мифоман и безумец!
Пан Здись на оскорбления вовсе не обижался, большие надежды для него были по крайней мере половиной удовольствия от бегов, а постоянные ошибки странным образом не портили ему характер.
– «Верх» будет раза в два больше, чем последовательность, – сообщил всем полковник. – Вот увидите!
– А у меня это есть! – сказал Юрек. – Вот я и заканчиваю.
– Тремя?
– Тремя.
Я не спросила его какими, ведь он никогда не говорил, и я не удивлялась, потому как – вдруг кто сглазит? Я повернулась к Монике.
– Вы играете первый раз в жизни?
– На бегах – первый.
–
– Правда? Я про это слышала. И что, так оно и есть?
– На самом деле так. Исключение составляют люди, родившиеся в апреле…
Я не выдержала и рассказала ей о событиях, которые разыгрывались на моих глазах, в которых я даже сама принимала участие. Между объявлением результатов и объявлением о выигрышах всегда существует интервал, поэтому рассказать я успела.
Когда-то, это было давно, приехал за мной муж моей подруги, с которым я договорилась, что он меня после бегов отвезет домой. По ошибке он приехал слишком рано, перед предпоследним заездом. Он был здесь первый раз в жизни. Я проигралась в пух и прах и подсунула ему программку.
– Говори, что придет! – потребовала я.
Муж подруги с великим тщанием программку прочитал.
– Мне нравится Орск, – сообщил он, подумав. – И Салагай.
Орском звали коня, Салагай же была фамилия жокея. Муж подруги их не различал. Я помчалась к знакомому.
– Павел, слушай, приехал Донат, он тут первый раз и предсказывает один-три…
Я еще не договорила, как Павел вытащил из кармана десять злотых.
– А ну, помчались ставить!
Я добавила еще десять злотых и поставила один-три. Один-три и пришли. За двадцать злотых заплатили тогда пятьсот восемьдесят. Донат получил от нас пятьдесят восемь злотых, десять процентов от выигрыша за подсказку, и страшно обрадовался.
– А знаете, это совсем неплохо, – сказал он признательно. – Я даже ничего не потратил, а получаю деньги. А, ладно, сыграю!
Он выделил двадцать злотых, поставил на последний заезд и – разумеется, проиграл, потому что это был уже второй раз. Но тридцать восемь злотых чистой прибыли у него остались. При оказии и мы с Павлом взяли небольшой реванш за проигрыши.
В одно из воскресений, тоже пару лет назад, я встретила на лестнице собственного сына.
– Мамуленька, дай мне по морде, – попросил он жалобно. – Тресни, но чтоб как следует.
Я весьма удивилась.
– С удовольствием, деточка, но почему? Не знаю, для чего мне такие усилия совершать.
– Я с девушкой пришел, она тут в первый раз, и выбрала очередную последовательность…
– А ты не поставил?! Кретин!!!
Три последние последовательности были потрясающе фуксовыми, за двадцать злотых платили шестьсот, потом восемьсот и тысячу двести. Мой сын проявил такой идиотизм, который и рукоприкладства не заслуживал. На гениальной девушке он потом женился, что я полностью одобряла, потому что талант к вычислению коней у нее бесповоротно пропал. Уж кто-кто, а мой сын должен был знать, как обстоит дело, потому что сам стал жертвой такого же фортеля, когда приехал ко мне в Данию в качестве свежеиспеченного совершеннолетнего сопляка. Ясное дело, я немедленно забрала его с собой на ипподром в Аматер. Дала ему программку, объяснила более или менее, что надо делать, и оставила на произвол судьбы. Одну крону, чтобы поставить вифайф, я ему дала. Он набрал этот вифайф из отдельных лошадей, сомневаясь только в одном месте, что должно быть: тройка или восьмерка. Он склонялся к тройке, а я заставляла его вписать восьмерку. Я махнула рукой и забыла ему сказать, что в Дании есть такая рубрика, куда можно вписывать запасной вариант. Эту рубрику он оставил пустой, а компьютеру-то все равно. Если бы он вписывал резервный вариант, после нашей грызни непременно вписал бы восьмерку.