Бега (Скачки)
Шрифт:
Я поняла, что старший комиссар Ярковский принял должные меры, а Юзя Вольский отнёсся всерьёз к утреннему визиту в дом тётки Моники. Мне подумалось, что если не сегодня вечером, то уж завтра утром я обязательно узнаю все новости, а в среду от Моники узнаю подробности. Я спустилась вниз поставить на что-нибудь с этой пятёркой, и старший комиссар Ярковский встал за мной.
— Поймали, — прошептал он.
— Кого?!
— Убийц Дерчика. Вы считаете, что шестёрка не придёт?
— Ни в коем случае. Предпоследней — максимум. И кто это?
— Один такой гад. На два фронта работает, потом средний ломжинец и Сильвусь.
— Какой
— Ах да, правда, вы же фамилий не знаете. Букмекер такой. А единичку вы в расчёт принимаете?
— Единичка, может, и придёт. Главным образом Я ставлю на пятёрку. Моника вынесла её из паддока.
— Эта Гонсовская? Ну, она умница, буду ставить все с Пятёркой, а что?
— Единичка, двойка и четвёрка. А тройка и шестёрка — коту под хвост. И что?
— Ничего. Его уже держали на примете, именно он и был у Йольки Шпулец. Его и так работодатели решили на убой пустить, потому что после истории с Дерчиком он все равно никуда не годился. По-моему, он этого Дерчика замочил непреднамеренно, у меня свои взгляды на эту историю.
Взгляды старшего комиссара Ярковского живо меня заинтересовали.
— Есть у вас минутка? Сядем с другой стороны и сделаем вид, что смотрим программку. И скажите мне, что вы придумали, потому что вы, можно сказать, здешний.
— Ладно, только сперва поставлю.
С другой стороны мы не сели, потому что кони вышли на турф и перед паддоком стало пусто, можно было поговорить на любой скамейке. Открытые программки в руках были замечательным камуфляжем на сто процентов.
— Мне кажется, что он должен был заключить с Дерчиком сделку и максимум дать ему по морде, — сказал Ярковский, показывая пальцем лошадь номер два, которую как раз с этого заезда сняли. — Но это сильная и тупая скотина, поэтому он мог просто с разбегу свернуть Дерчику шею. Мне ещё и потому так кажется, что у Дерчика с собой плёнки не было… А вы про все это знаете? — встревожился он.
Я кивнула.
— Я даже знаю, где эта плёнка была и когда Йолька её забрала.
— Слава Богу, потому что я уже перепугался, что я вам служебные тайны раскрываю. Дерчик дико рисковал тем, что стал шантажировать эту компанию, но я абсолютно уверен, что это не ломжинские его успокоили, потому что они плевать на всю эту историю хотели. Он Василю пригрозил.
— Я надеюсь, он своего гардероба не менял? Насколько я знаю, доказательства — в микроскопических следах. Меня они вычислили, хотя я в тех кустах ни с кем не дралась, должны, наверное, вычислить и его?
— Да тут вообще проблем нет. И за Йольку тоже ответит. Кажется, он быстро расколется…
Я вернулась наверх, исполненная оптимизма. Убийца — примитив и скотина, но ведь наверняка не забыл, от кого получал заказ на мокрую работу, и заложит работодателя. Может, испугавшийся Василь успеет совершить ещё какую-нибудь ошибку…
— Ты когда-нибудь была в мужском сортире внизу? — задумчиво спросила меня Мария. Я несколько удивилась.
— Нет, ни разу. А что?
— Потому что не знаю, как у них там устроено. Можно как-нибудь в укромном месте пообщаться?
— Ну, мне кажется, в любом сортире можно пообщаться, за исключением советских. Спроси Метю, если он там тоже не был, пусть пойдёт и проверит. А что?
— Тот, с кудряшками, ты говорила, как его зовут, но я забыла…
— Фигат.
— Фигат.
— Я бы удивилась, если бы он не пошёл туда, — ехидно сказала я. — Мне не велено ничего рассказывать, потому что это следственная тайна, но убийцу Дерчика уже поймали, и если Фигат в этом не замешан, то я архиепископ Кентерберийский. Полиция в рот воды набрала, ну и что? Чтоб мне лопнуть, ведь все обо всем будут знать ещё до девятого заезда. Хотя, может, и не будут, потому что убийцу не с ипподрома забирали… Да нет, слухи пойдут, потому что конюший Репы догадался.
— Что-то случилось, — сказал Метя, садясь в кресло и наклоняясь к нам. — Не знаю почему, но все сведения об этой афёре доходят до меня из мест общего пользования…
— Он наткнулся в сортире на Фигата! — обрадовалась я.
— Это был Фигат? Может быть, голоса я не узнал. Он кого-то уведомил, что поймали Шимека. Не знаю, кто такой Шимек. Он был страшно недоволен и применял утоловнонаказуемые угрозы, а также провозгласил, что ни за кого шкурой отвечать не станет, поэтому — спасайся кто может. Но он не уверен, что именно в полиции знают.
— Ну вот, пожалуйста! — удивилась Мария. — Я все правильно угадала!
— Я же говорила, что слухи разойдутся! Я должна про это рассказать Ярковскому, потому что он сидел со мной перед паддоком и не видел, что тут творилось. Черт паршивый, сколько раз мне ещё скакать по этим лестницам?!
Последний триплет получился лучше, потому что в девятом заезде выиграл Сарновский на лошади, которую до сей поры упрямо придерживали. Никто на эту лошадь не ставил. Группа товарищей Капуляса нажралась до потери пульса, а сам Капуляс загремел вниз по лестнице. Правда, катился он недолго, потому что, в конце концов, он некогда был жокеем и ловкость позволила ему овладеть ситуацией, он остановил падение между маршами и вниз спустился жив-здоровёхонек, но настолько пьяный, что не мог найти дверей. Фигат хладнокровно получил в кассе три миллиона семьсот, потому что он ставил по двести тысяч, и спокойным шагом скрылся за горизонтом. Директор зелёным голосом пригласил на разговор Репу, который в виде исключения был безукоризненно трезв. Я услышала все это случайно. Домой я вернулась, полная великих надежд, что услышу о том, как кончилась вся эта авантюра.
— Гонората сказала, что тоже хочет знать, поэтому вы должны прийти и втроём все рассказать, — сообщил нам Метя в среду. — И лучше всего прямо завтра.
— Мне почему-то кажется, что нас всего две штуки, — заметила Мария. — Я не очень хорошо умею считать, но до трех — уж как-нибудь. Так откуда взялось «втроём»?
— А я что — собака?
— Как это? Ты что, ей ещё ничего не рассказывал?
— Ничего подобного! Я ей все рассказал, а она капризничает, что косноязычно. Она приготовит такие особенные тефтельки в грибном соусе и баранину в сметане, ягнёнка! Пальчики оближете, это же райское блюдо, говорю вам, амброзия! Нектаром не назовёшь, потому что его не пьют, а едят.