Беги, если сможешь
Шрифт:
— Если собираетесь расспрашивать о них людей, поберегитесь, — добавила она чуть тише.
— О чем вы?
— Такие не любят, когда им противоречат.
Похоже, она знала Аарона с разных сторон. Мне стало интересно, что с ней произошло в коммуне.
— Вы думаете, что они станут преследовать тех, кто ими интересуется?
Помедлив секунду, Мэри кивнула.
Было неясно, опасалась ли она судебного преследования или же более жестоких мер, но мне меньше всего хотелось, чтобы от страха она отказалась разговаривать
— Понимаю ваше беспокойство, но мне кажется, что сейчас он не рискнет привлекать к себе лишнее внимание.
Я рассказала о том, что пережила сама и что подала заявление в полицию.
— Мне жаль, что вам пришлось это пережить, но я не удивлена, — сказала она. — Там повсюду были секс и наркотики. Люди говорят себе, что раз они хотят любви и мира, то можно делать все, что угодно.
— Да, и я не думаю, что он бросил это занятие, просто периодически находит себе все новые жертвы. Неизвестно, сколько жизней он уже разрушил. В коммуне была девушка по имени Ива. Я пытаюсь выяснить, что с ней стало.
— Ива? Я думала, что она уехала сама, — озадаченно сказала Мэри.
Я решила не делиться своими подозрениями, пока не узнаю ее лучше.
— Да, но мне хотелось бы узнать, где она теперь. Может быть, увидеться с ней.
Я пристально смотрела ей в глаза, чтобы уловить малейшее колебание взгляда. Она прищурилась, словно пытаясь понять, к чему я клоню, вытащила руку из-под курицы и потерла лоб. На руке у нее не хватало одного пальца. Заметив мой взгляд, она опустила руку и, словно защищаясь, сжала ее в кулак.
Слишком поздно. Ко мне пришло очередное воспоминание.
Ночь, прошло несколько дней после исчезновения Ивы. Я сижу у себя в хижине и думаю о том, что хочу сбежать и найти ее. От большого костра доносятся странные звуки. Я выскальзываю из двери и крадусь в тени, пока вдруг не слышу громкие голоса. Джозеф стоит на коленях перед светловолосой женщиной — она тоже на коленях, одна рука ее привязана к чурбаку, во рту кляп. В руках у него мачете. Женщина сдавленно всхлипывает и пытается вырваться, но он держит ее.
Аарон стоит рядом, на лице его тревога. Я не могу разобрать слов, но вижу — он обращается к Джозефу и протягивает к нему руку. Мне кажется, что он уговаривает Джозефа отдать мачете. Джозеф колеблется, поднимает взгляд к небу и что-то произносит. Вдруг сверкает вспышка — он занес мачете — и раздается глухой удар. Я зажимаю рот рукой, чтобы заглушить крик, но не успеваю, и Аарон слышит меня. Он вырывает мачете у брата. Женщина всхлипывает. Он идет в мою сторону, но женщина плачет все громче и давится кляпом, и он поворачивается к брату и шепчет: «Заткни ее!»
Я торопливо бегу к своей хижине.
Утром я обхожу костер стороной. На земле видны следы
Мать шепчет:
— Аарон сказал, что она порезалась, хотя он предупреждал, чтобы она была осторожнее. Теперь ей велели посидеть в тишине и подумать о своем поведении, чтобы она сделала выводы.
Я снова смотрю на Сосну. Наши взгляды встречаются. И в ее глазах я вижу не раскаяние, а гнев.
Теперь, много лет спустя, я увидела у Мэри тот же взгляд.
— Это сделал Джозеф, — сказала я. — Теперь я вспомнила. Но почему?
Мэри молча отвернулась и подошла к следующей курице.
— Как это было ужасно!
Она замерла, разглядывая яйца в ведре, которое держала в здоровой руке. Я гадала, о чем она думает. Наконец она заговорила хрипло и сердито:
— Я собиралась покинуть коммуну в конце лета. Моя кузина жила в Калифорнии, и я захотела к ней. В тот вечер, когда все улеглись, я рассказала об этом Аарону, а Джозеф нас подслушал…
— Джозеф отрубил вам палец, потому что вы захотели уехать?
Она кивнула, и я заметила, как напряжена у нее шея.
— Он сказал, что ему было видение, в котором мой палец был ядовитой змеей, отравляющей мои мысли.
— Но почему вы не уехали после этого?
— Аарон… он сказал, что я нужна ему, что мы одна семья, а в семье не бросают друг друга, — задумчиво произнесла она. — Я иногда думаю обо всем этом… Какая красивая у него была улыбка! Он мог заставить поверить во что угодно. Я постоянно была одурманена — медитациями, травкой, песнями и молитвами, прогулками, сексом и любовью. Это был словно сон наяву.
— А почему тогда вы не уехали вместе с коммуной?
— После смерти Финна на нас обратила внимание полиция. Аарону это не нравилось. Я сказала, что останусь тут, чтобы наблюдать за ними. Он обо мне забыл. Я была всего лишь одной из многих.
В ее голосе не было горечи, скорее, в нем звучало облегчение — она просто констатировала факт.
— С тех пор вы с ним не виделись?
— Нет, и не хотела бы. — В ее голосе прозвучала угроза. — Мне хотелось бы забыть об этом периоде.
— Могу вас понять. Я бы тоже этого хотела, но у меня недавно была пациентка…
Не вдаваясь в подробности, я объяснила, почему вернулась к этим воспоминаниям.
— В коммуне живет много девушек, и я боюсь, что Аарон будет продолжать разрушать их жизни, если его не остановить.
Она молча продолжала собирать яйца, но я заметила на ее лице задумчивое выражение. Мне стало интересно, как же она жила после ухода из коммуны.
— У вас есть дети?
Она сунула руку под курицу, и та протестующе заквохтала.