Беги, хватай, целуй
Шрифт:
И вот я сидела перед телевизором, ревела в три ручья, а потом вдруг перевела дух и подумала: «Что бы мне такое сделать, чтобы взбодриться?» Взяв сумку, я достала из нее записную книжку и стала перелистывать в поисках потенциальных кавалеров. Первым кандидатом оказался Тим Берман, некий любитель повыступать, мой бывший однокурсник, на год старше меня. К этому парню меня всегда смутно тянуло. После окончания колледжа он поселился на Манхэттене, в Нижнем Ист-Сайде. Ходили слухи, что он встречается с девушкой по имени Ванесса, тоже из Брауна, но потом кто-то сказал мне, что у них произошел болезненный разрыв. Я решила: «Позвоню-ка я ему прямо сейчас и приглашу выпить со мной. Он окажется дома, ответит «да», и моя жизнь наконец начнет налаживаться».
После четвертого сигнала сработал автоответчик. Женский голос произнес: «Ванессы и Тима сейчас
«Жизнь – это крысиные бега, – подумала я, – а я сама – искалеченная крыса с волочащейся лапой, оставляющая кровавые следы вдоль петляющей дорожки. Все остальные крысы уже получили свои порции вкусного, деликатесного сыра и теперь воротят от меня морды, посмеиваясь жестоким, бездушным крысиным смешком».
Затем я отыскала имя Зика Федера, хотя и паршивца, но весьма забавного типа, жутчайшего эгоиста, с которым спала в последнем классе школы. У нас тогда происходили затяжные философские беседы по поводу различия между мужчинами и женщинами. Мы спорили и шутили, и по временам бывало очень весело.
– Алло? – ответил он.
– Говорит Ариэль Стейнер, – сказала я. – Как поживаешь?
– Нормально.
– Я слышала, ты бросил Вассар. [60]
– Угу.
– И что с тех пор поделываешь?
– Только что записал рэп-альбом. Выйдет в следующем месяце в Голливуде под моим сценическим именем М. С. Эзекиль. А как ты?
– Нашла временную работу. В эти выходные меня ограбили.
– Вот черт! Не повезло!
– Хочешь как-нибудь встретиться и поболтать?
60
Один из наиболее престижных колледжей штата Нью-Йорк.
– Конечно.
– Можно сходить в какой-нибудь ресторанчик. Я могу трогать тебя под столом так, чтобы никто не видел. Ну, что скажешь, а? Тебе бы такое понравилось?
Вдруг в телефоне что-то затрещало, и слышимость прервалась. Потом раздался еле различимый голос:
– Можешь подождать секунду?
– А что случилось?
– Мне придется поменять в телефоне канал. У меня радиотелефон.
Так продолжалось в течение следующих десяти минут. Пока я ворковала, безуспешно пытаясь соблазнить Зика с помощью косвенных намеков, он постоянно прерывал меня, чтобы поменять канал телефона. Мне делалось немного не по себе, когда вдруг приходилось останавливаться посреди собственного секса по телефону, так что, в конце концов, я сдалась, повесила трубку и заползла в постель. Натянув одеяло на голову, я представила себе, что у меня есть надувной бойфренд, которого я могу накачивать в те ночи, когда мне до зарезу нужен человек, которому можно поплакаться в жилетку. У него будет пенис среднего размера, с которым я смогу позабавиться, если захочу, но ни в коем случае не гигантский и обязательно обрезанный. Я буду лежать рядом с моим парнем, а он будет нежно и бережно меня целовать. Он не будет слишком слюнявым, и от него никогда не будет разить пивом. Я расскажу ему злосчастную историю про ограбление и про вонь от мочи, и он спокойно меня выслушает, а потом трахнет, но только если я сама этого захочу. Утром я проснусь рядом с ним и позавтракаю, неотрывно глядя ему в глаза. Но как только он начнет превращаться в «настоящего бойфренда», со всеми его чрезмерными потребностями, огорчениями, неврозами и жалобами, я просто-напросто выдерну из него безо всяких церемоний затычку, как из резиновой игрушки, и он очень быстро сдуется с жалобным шипением, не сказав при этом ни слова. Потом я аккуратно сложу его, выпустив воздух до последнего пузырька, и положу себе под подушку до следующей такой ночи.
Я долго лежала в постели, размышляя. Я думала о своих диких любовных похождениях и о том, как ненавижу временную работу, и о том, почему не получаю никаких ролей со времени постановки «Лолиты». Я разглядывала фотки Джоан и Боба, Буковски и «Клэша», а потом вдруг мой взгляд остановился на компьютере. Последний раз я работала на нем, когда сочиняла «Ваню в моей вагине».
Медленно выбравшись из постели, я подошла к компьютеру. Включила его и набрала: «Надувной бойфренд». И стала сочинять рассказ об ограблении на улице, о запахе мочи, о своем придуманном мужчине и о том, как сильно разочаровал меня этим летом Нью-Йорк. Закончив, я распечатала рассказ и внимательно его перечитала.
Он вышел совсем неплохим, настолько,
Надо было найти подходящее место, куда можно предложить свой рассказ. Где бы оценили гнетущую историю об одиночестве и деградации личности в большом городе. И вдруг меня осенило. «Сити Уик»! Я знала этот листок лучше, чем любой другой в городе. Они там как раз специализируются на наводящих тоску городских байках. «Надувной бойфренд» был как раз в их духе.
Кто знает, куда меня заведет этот рассказ? Может, о нем пронюхает какой-нибудь видный издатель и подпишет со мной контракт на сочинение мемуаров. Я полечу в Париж, чтобы найти тему для книги, и быстренько влюблюсь там во француза-пожарного еврейского происхождения. Он сделается моей музой, а я стану новоявленной Нин [61] или Токлас. [62] Я подробно опишу нашу страстную, пылкую любовь в самобытном романе «Матьё и я». Эта книга станет мировым бестселлером. Но через некоторое время возлюбленный начнет сильно завидовать моему успеху, и, когда его машину вызовут на пожар в очередной раз, он по рассеянности направит шланг не на тот дом, отчего погибнут семеро невинных детей. Чтобы спасти Матье и Париж, я порву с ним отношения и вскочу в поезд, направляющийся на юг.
61
Анаис Нин (1903–1977) – американская писательница испанского происхождения.
62
Главная героиня автобиографического романа американской писательницы Гертруды Стайн «Автобиография Алисы Б. Токлас». Темой романа является мир европейской художественной и литературной богемы начала XX века, становление авангарда и судьба его основных деятелей.
Я буду издавать по книге в год, и каждая из них будет рассказывать о приключениях молодой девушки за границей, детально описывая мои потрясные романы с половиной мужского населения континента и сравнивая мужчин из НАТО с мужчинами не из НАТО, Восточный блок с Западным. Книги будут скабрезными, но прочувствованными, забавными и умными. В них можно будет прочесть истины, которых никто другой пока не осмелился сказать. Мои сочинения вызовут смех и слезы у одиноких людей, изменят человеческое сознание и поддержат душевные силы. Я последовательно получу Пулитцеровскую, Нобелевскую и Макартуровскую премии, но, пройдя испытание славой, останусь на редкость скромной и незаметной. Я умру в одиночестве, но счастливая и увлеченная своей работой (бог с ними, с мужчинами), гордая от сознания, что смогла затронуть умы и сердца людей ошеломляющей силой своей прозы.
Я скрепила листки степлером и напечатала на титульном листе: «Уважаемый м-р Дженсен! Надеюсь, Вам это понравится. У меня есть кое-что еще». И отправилась на почту.
3
В четверг утром мне на автоответчике оставили сообщение: «Ариэль, это Билл Тернер, заместитель главного редактора «Сити Уик». Мы бы хотели напечатать твой рассказ в рубрике «Я», где публикуются рассказы внештатных сотрудников. Ты не могла бы принести его нам завтра на дискете?»
Я позвонила Саре, чтобы сообщить ей хорошую новость, и она завопила так громко, что мне пришлось отодвинуть трубку от уха. Закончив разговор, я начала было набирать папин номер, но, вспомнив про отрывок с сексом по телефону, передумала.
В тот вечер, переписывая на дискету «Надувного бойфренда», я кое-что придумала. Почему бы заодно не сбросить туда и второй рассказ и не показать Тернеру и его? Как он узнает, что есть у меня в загашнике, если я сама не покажу? Если вам протягивают палец, смело отхватывайте всю руку.