Беги, Мария, беги!
Шрифт:
Наверно, ходить в драной и мятой одежде считалось модным, но это противоречило моей педантичной натуре, поэтому штаны я все-таки подшивала, а вещи гладила, а он также педантично драл шорты и мял рубашки.
Иногда Джозеф делал мне подарки. На Хэллоуин, например, подарил конфеты в виде… окровавленных зубов вампира. Эти конфеты никто из моих подруг есть не хотел, отважился только пятилетний племянник, у которого они вызвали огромный восторг. На 8 Марта квартирант принес три пластмассовых цветка и конфеты – то ли с корицей, то ли с кардамоном. А на католическое Рождество
Потихоньку мы стали друг друга понимать без слов, хотя я уже немного понимала английский, а он – русский.
Однажды моя подруга мне говорит:
– Дура ты! У тебя такой классный парень живет, а ты этим не пользуешься! Ты одна и он один – чем не пара? Ну, раз он тебе не нужен, ты хоть меня с ним познакомь.
Сказано-сделано. К тому же и повод был подходящий – как-никак Рождество. Моя подруга большая мастерица делать беляши. Наготовила она их целый таз, я взяла банку варенья, и мы пошли в гости к Джозефу. Предупреждать о визите не стали: во-первых, сразу не поймет, что мы пришли устраивать его личную жизнь; во-вторых, решили сделать ему сюрприз.
…Джозеф открыл дверь и, увидев таз с беляшами, просто остолбенел.
– Это тебе! – щедро просунули мы ему гостинцы.
– О-о! Пль-ю-ю-шки! – обрадовался он. Однако впускать к себе нас вовсе не собирался. А потом, поняв, что мы уходить тоже не собираемся, бесцеремонно заявил по-английски:
– Я пеку шоколадный пудинг. Через 20 минут он будет готов, еще через 10 минут я его съем, в общем, приходите через полчаса.
Мы вместе с незадачливой «невестой» вывалились в подъезд и, зажимая рты рукой, рванули на улицу, где обе зашлись в диком хохоте.
Проходивший мимо мой давнишний поклонник Федя остановился и удивленно спросил:
– Чего это вы тут в сумерках вопите? До марта вроде бы еще далеко, а вы как коты разорались! В чем дело?
– В чем, в чем! – передразнила я его. – Есть хотим, а нас домой не пускают.
– С родителями, что ли, поругались? Так вы не уходите, я сейчас еды вам принесу.
Он умчался, а мы с Нелькой уже подумывали, чем бы заняться дальше, как Федор вернулся. Но с чем!!! В руках он держал бутылку шампанского и большую палку колбасы! Увидев все это, мы забыли о Джозефе и захохотали втроем. Нет, ну надо же такое придумать!
А уже потом Федя разъяснил нам, что так просто в гости к американцам не ходят, о визите надо договариваться. Но мы-то этого не знали!
Беги, Мария, беги!
Как-то вечером, привычно блуждая в дебрях «Одноклассников», ни с того, ни с сего решила посмотреть, а что там новенького у тех, кого я в свое время заблокировала и благополучно забыла об этом. О… Сашка собственной персоной! Похудевший, с печалью в глазах, но такой же элегантный, как и прежде. Волной хлынули воспоминания.
Вовка – мужик симпатичный, живет в Германии, имеет крутую тачку и кругленький счет в немецком банке.
Как говорится, жених хоть куда, одна беда: с ним абсолютно не о чем поговорить. Он и сам это прекрасно понимает, а потому большей частью
Да, забыла сказать: мой бывший друг Вовка – по национальности еврей, поэтому мама для него понятие святое: и строгая родительница, и советчица, и фейс-контроль для потенциальных невест сына.
На меня с порога придирчиво взглянули проницательные глаза.
– Добрый вечер, Роза Соломоновна, – пискнула я.
– Маша? – вопросительно взглянула она на меня. – Сын мне часто о тебе рассказывает, какая, мол, ты замечательная. Но ты же наверняка не глупая девочка и прекрасно понимаешь, что одного этого качества, чтобы войти в нашу семью, явно недостаточно. Мне нужна невестка, достойная нашей гордой фамилии. Поэтому сейчас мы с тобой немного побеседуем.
С этими словами она увлекла меня на кухню, а перед носом Вовки захлопнула дверь.
– Давай-ка сначала попьем чайку, – сказала она, и на столе тут же появились розетки с вареньем, тарелочки с печеньем и конфетами.
Бегло расспросив меня о разных бытовых мелочах, Роза Соломоновна вдруг неожиданно спросила:
– Милочка, а что вы думаете о национальном вопросе?
«Ну, началось!» – подумала я и неожиданно брякнула:
Испанец, славянин или еврей -
повсюду одинакова картина:
гордыня чистокровностью своей -
святое утешение кретина.
– Как??? – искренне удивилась мама. – Вам известно творчество Игоря Мироновича?
– Еще как известно, – ответствовала я, – это мой самый любимый поэт на сегодняшний день, поскольку по многим жизненно важным вопросам я с ним абсолютно солидарна.
– Мдааа, – многозначительно протянула Роза Соломоновна, – не ожидала, что современной молодежи известно творчество Губермана.
– Мне многое чего известно, – не осталась я в долгу. – Я и Эфраима Севелу обожаю!
При этих словах мама буквально впала в ступор:
– Да? А что именно вы у него читали?
Эх, мама! Откуда вам знать, что я практически со школьных лет дружила с компанией брата, в которой яркой личностью был долговязый кучерявый Сема, весельчак и душа любой компании, щедро снабжавший меня не вполне приличными для моего юного возраста книжками Севелы. Зато каким остроумием и весельем отличалось каждое произведение этого автора, в котором, тем не менее, явственно проглядывали и весьма печальные нотки.