Беглая книга
Шрифт:
– Ой, Мишенька, бедненький, да как же ты ночью-то поедешь? – лепетали девушки-поклонницы.
– Ну, Миш… – удивлялись приятели,
– Езжай, конечно… Но ты уверен, что тебе это надо? Точно уверен?
И никто, ни один человек, не сказал ожидаемого:
– Миша, а можно я с тобой поеду? Возьмешь меня, а?
Взял бы Миша кого-нибудь из своего окружения туда или нет – это вопрос десятый. Скорее всего, и не взял бы. Но все равно хотелось, чтобы кто-то уговаривал его и упрашивал, набивался в попутчики… Последняя надежда была на Иру Черемис. Во всей тусовке она была самой решительной и самой безбашенной. Вот уж кто бы не побоялся ехать в ночи к черту на куличики! Но у
…Звонок Ириши Колбаскин воспринял чуть ли не как милость, оказанную ему Сидами.
– Миш, привет. Что там насчет твоей вечеринки? Все в силе? – по-деловому начал допрашивать Ириша.
– Угу, – мрачно ответил Колбаскин, а внутри все болезненно напряглось: спросил про поляну или нет?
– Я приду, и, наверное, не одна.
Пауза.
– Приходи, – настороженно ответил Миша, выжидая: что она еще там скажет?
– Хорошо. Ты без меня только книги не раздавай, ладно? – осторожно, чтобы не обидеть Колбаскина. Не то, чтобы его легко было обидеть, просто ни Ириша, ни кто-либо другой не знали, на что точно может обидеться этот человек.
– А ты не опаздывай на культурную программу, – неожиданно доброжелательно ответил Мишка, и его, как обычно, понесло: – Сначала будет как обычно: стихи, песни. Ну и сидр, конечно, куда ж вы все без него… А потом уже для желающих книги, может быть, вместе почитаем что-нибудь, а потом – главное событие. Ты знаешь, о чем я. Мне хочется наконец-то сделать то, что я давно задумывал, и уйти… Но я хочу уйти красиво, так чтобы вы все это запомнили!
Он сказал это очень и очень многозначительно, так что Иришка прикрыла рукой трубку, чтобы ее сдавленный смех ни коим образом не донесся до мрачно-пафосного собеседника. Почему-то ей представилось, что Колбаскин, подобно Бильбо Бэггинсу, собирается в самый разгар торжества надеть на палец кольцо и стать невидимым… Представив Мишу Колбаскина, произносящего на своей вечеринке речь Бильбо в переводе Гоблина, Ириша согнулась пополам и пробормотав что-то типа "До встречи!" положила трубку. А сама отправилась истерически рыдать на диван. Услышав в трубке короткие гудки, Колбаскин нервно пожал плечами: ну что поделать, женщины вообще такие странные! И Ириша не лучше других.
– 32-
В гости к профессору я собиралась, как в юности на экзамен. Разве что свою "счастливую" кофточку не надела, за неимением этой самой кофточки, в которой я ходила на все экзамены и получала одни пятерки. Потом я носила эту кофточку на свидания, потом, когда она уже потеряла парадный вид, донашивала дома, а в конце концов – разрезала на тряпки.
Выходя из родного НИИ, я заметила у выхода до боли знакомую фигуру. Это был Рыжик, мой воздыхатель, собственной персоной. Надо же, и сюда успел добраться! Последнее время он все чаще появлялся на моем горизонте: позавчера он пытался говорить со мной на тему сноса хрущоб а нашем районе, потом вчера, когда после звонка профессору Матвееву я вышла в "Любимые продукты" за творожками и морковным соком (сигареты не покупала, честно-честно!).. Вчера он подошел ко мне, неожиданно схватил за руку и поцеловал ее. Я вздрогнула, так как по привычке углубилась в свои мысли.
– Ой, простите, Маргарита, я Вас напугал!
– Не совсем. А откуда
– Я знал это, – патетически воскликнул незнакомец, – Вы такая загадочная, что Вам никакое другое имя не подходит. Вот помните, у Булгакова, в "Мастере и Маргарите"…
Я расхохоталась.
– Простите, молодой человек, но все это уж очень похоже на мелодраму. А мелодрамы любят только маменькины дочки и домохозяйки.
– А Вы не любите? – его отчаяние было настолько искренним, что у меня даже отпала охота смеяться. – тогда я даже не знаю, как к Вам подступиться! Вы такая красивая… А красота – это мимолетное наслаждение.
– Конечно, красивая! Несмотря на мои почти пятьдесят лет!
– Но ведь дело не в возрасте… – он опять заморгал своими воспаленными глазами, которые из-за бесцветных ресниц казались вовсе незащищенными. – Я не знаю, с какой стороны к Вам подобраться. Думал пригласить в кафе, но ведь Вы не пойдете! А ведь мне надо о многом поговорить с Вами!
– Разумеется, не пойду! В этом Вы абсолютно правы. Так что переключитесь на кого-нибудь другого!
– Не могу, Маргарита… послушайте, мне надо кое о чем предупредить Вас… Это серьезно!
Мы уже подошли к "Любимым продуктам", я сказала ему "всего хорошего" и скрылась от него в недрах магазина. Вообще, когда кто-то начинает оказывать мне такое повышенное внимание и, тем более, говорить комплименты, я сразу настораживаюсь. Я всегда завидовала женщинам, которые принимают подобные знаки восхищения как должное. Наверное, поэтому я так тяжело схожусь с незнакомыми людьми.
Когда я вышла из магазина, Рыжика на тротуаре уже не было. Я вздохнула с облегчением. Все-таки мне не верилось, что этот молодой человек приятной наружности действительно в меня влюблен.
А теперь, когда он ко всему прочему подкарауливает меня около работы – это вдвойне повод насторожиться. Но почему-то на этот раз я даже не вздрогнула, когда он поцеловал мне руку.
– Здравствуйте, – произнес он, глядя на меня заискивающе, как будто хотел получить от меня зачет автоматом. – Приветствую Вас. Вы уж и до моей работы добрались.
– Я не могу жить без Вас!
– Ой, не смешите меня, молодой человек!
– Но ведь я правда не могу без Вас жить! Вы мне так нужны! – Завопил Рыжик как ужаленный. – С тех пор как я увидел Ваше лицо.. А можно я Вас провожу до метро?
– Ну можно, можно…
В метро он снова поехал за мной. Я уже жалела, что поздоровалась с ним. Надо все-таки иногда быть хоть чуточку невежливой. Очень полезно. Но если уж меня поприветствовали, то и я здороваюсь на свою голову…
В метро разговаривать было невозможно. Поэтому Рыжик стол напротив меня и сверлил мое "красивое лицо" глазами. Я уже не знала, куда деться. Хотя, с другой стороны, мне было приятно, что, несмотря на мой явно не девичий возраст, я еще могу внушать кому-то такие чувства. Так мы и доехали до "Красных ворот".
– Ну все, молодой человек, прогулка закончена. Мне нужно идти по делам.
– Можно я Вас подожду здесь? – робко спросил Рыжик (как его зовут, кстати?).
– Это совершенно бессмысленно. Я надолго.
– Я все равно Вас подожду.
– Ваше дело. Только ведь замерзнете!
Рыжик пожал плечами. Погода была уже совершенно не октябрьская: слишком холодная, промозглая. Тротуары сделались скользкие от воды, сверху моросило, снизу летели брызги от машин. Я представила, что Рыжик будет стоять и мокнуть, и мне впервые стало его жалко: