Беглец [СИ от 21.11.11]
Шрифт:
Как все хорошо начиналось, и как все плохо закончилось! Карина на самом деле очень испугалась, обнаружив себя утром в объятиях Никоса. Нет, не того, что она спала с мужчиной, по сути совсем ей незнакомым (видела бы это ее воспитательница Хлора!), тем более, что это она его обнимала, уютно устроившись головой у него на руке. Никос же лежал совершенно безвольно и от него шел нестерпимый жар. Именно это и пугало. На все ее попытки разбудить его он никак не реагировал. После того, что Никос учудил у кордосцев в городе — драка с богом, усыпление огромного количества людей, полет за пределы города уже воспринялся девушкой как само собой разумеющееся. А само впечатление от полета — восторг на всю жизнь! И даже то, что пришлось срочно искать место посадки из-за неизвестной Карине опасности, не сильно обеспокоило ее — надо — значит надо. А вот теперь, посреди гор, неизвестно где, остаться одной — это ее испугало. Но еще больше испугало то, что Никос может не проснуться. За прошедшее время, незаметно для нее, этот искусник-чародей
И вот теперь, бешено скачущие мысли никак не могли успокоиться. Карина попыталась растормошить Никоса, но это не помогло. Пощечины на короткое время привели его в чувство, однако вряд ли он осознавал себя. Мысленно приказав успокоиться, Карина взяла себя в руки и стала вспоминать все, что знала из целительского раздела чародейства. Что с Никосом, было непонятно — жизнь из него просто утекала. Это хорошо было видно по ауре. Ее части, не связанные с маной (ее-то было у него вдоволь, хотя еще вчера почти ничего не оставалось), постепенно бледнели, высыхая. Еще немного и произойдет необратимое разрушение тонкого тела и тогда все… Карина попыталась подсадить ему конструкт, обычно используемый для стабилизации состояния пациента — конструкт должен был контролировать отток, перехватывая энергию и возвращая ее обратно. Для здоровых людей он бесполезен, но у больных часто происходят утечки жизненной силы и подобные конструкты замедляют разрушительные процессы. Однако к удивлению чародейки и к новой порции паники, крохотное лечебное создание, соприкоснувшись с аурой Никоса, просто растворилось. Причем так быстро, что девушка даже сначала не поняла, куда оно делось. И только на третьей попытке сообразила, что они банально перестают существовать. К счастью, Карина смогла заметить, что ее действия все же привели к положительному результату — разрушившись, конструкты отдали Нику частичку своей жизненной энергии, которую девушка использовала вместо маны из-за того, чтобы как можно быстрее их создать — это проще, чем достраивать слои работы с маной. И тут Карина поняла, что надо делать.
Очнувшийся Никос сумел понять просьбу чародейки и снял защитный шар, окружавший их. Карина тут же пробежалась по округе, нашла ручеек со свежей водой, набрала ее во фляжку, вытащенную из одного тюка с вещами и напоила больного, остатки просто вылив ему на голову, чтобы хоть как-то сбить жар. Но он уже успел к тому времени снова потерять сознание. Карина уселась рядом с парнем и постаралась выбросить из головы все лишнее. Хоть ей и давался с трудом раздел чародейства — управления живыми существами, но последние события в тюрьме показали, что не зря наставник вбивал в нее знания и натаскивал на этом поприще. Получилось вчера — получится и сейчас.
Девушке не сразу удалось приступить к задуманному. Ее уже давно что-то беспокоило и вот сейчас, перейдя в измененное состояние, необходимое для создания нужного конструкта, Карина вдруг поняла, что на самой границе восприятия она слышит какую-то мелодию. Посмотрев на Никоса чародейским взглядом, она заметила, как вокруг него клубится мана, то выплескиваясь из его ауры, то впитываясь обратно. Иногда из нее высовывались какие-то куски искусных плетений, на ходу претерпевая изменения и тут же разрушаясь. И все-таки была одна вязь — тонкая и красивая, которая оставалась стабильной. Она имела вид воронки, состоящей из красно-серых нитей, тонким концом зацепившись за темя Никоса, а широким — возвышаясь над ними на высоту человеческого роста. Именно оттуда шел звук. Тем временем звук усилился, и на Карину полилась медленная и торжественная музыка, достойная слуха любого императора. Забыв обо всем на свете, девушка, слегка раскачиваясь, слушала если и не божественные звуки, то подобные. Из-под закрытых век девушки потекли слезы. Чародеи вообще легко возбудимы, и с самого начала обучения их учат держать себя в руках, в то же время не давая угаснуть той легкости вызова нужных эмоций и чувств, а тем более не позволяя им исчезнуть совсем. Те, кто по каким-то причинам нарушил этот баланс — или навсегда теряли возможность своего развития, а то и угасали со временем как чародеи, не способные вызвать в себе нужные ощущения и чувства, или же становились безумцами, каких порой приходилось успокаивать до их смерти. Сейчас же все чувства Карины обнажились, и каждый звук, будто раскаленным ножом по открытым нервам, очень сильно раскачивал ее внутреннее состояние. Внезапно очнувшись, Карина вытерла слезы и долго смотрела на Никоса. Она обязательно потом попросит его еще ей сыграть, а пока нужно заняться делом. На пике душевного подъема девушка без особого напряжения создала очень сложный конструкт. Даже сложнее того, что она применила в тюрьме против напавшего на них наемника. Еще никогда ей не удавались объекты с такой логикой работы, причем совершенно самостоятельные. Для контроля Карина снова пробежалась внутренним взглядом по слоям пульсирующего образования, спокойно висящего перед нею. Вот внешняя оболочка, созданная из ауры чародейки, в которой сконцентрировался "разум" конструкта. Испытываемые эмоции привели состояние девушки в нужный тонус и позволили упаковать в одном небольшом месте ауры примитивное, и в тоже время почти живое существо. Вот второй слой, содержащий в себе все варианты действий на разум живого существа для выполнения поставленной цели — так называемые "заряды". Опытный чародей может всунуть туда очень много зарядов, хотя на самом деле проще сделать несколько однозарядных специализированных конструктов. Вот третий слой — своего рода защитная губка, в центре
Полюбовавшись на свой конструкт некоторое время с легкой улыбкой гордости за себя, Карина отправила его в свободный поиск. Проследив за начальным его передвижением, девушка успокоилась, убедилась, что все сделала правильно, и снова закрыла глаза. Музыка продолжала играть, правда, теперь уже другая, в которой неожиданно зазвучал мужской голос на неизвестном языке, плывя вместе с красивой и протяжной мелодией. Жаль, слов не понять, — подумала Карина, и полностью отдалась мощному воздействию неизвестной мелодии…
Что-то пошло не так: музыка стала звучать нестабильно, иногда останавливаясь, а порой перепрыгивая на совершенно непонятные куски других произведений, создавая в голове мешанину и вызывая дискомфорт. Однако окончательно девушка пришла в себя от несильного удара в плечо. Открыв глаза, она с легким испугом увидела огромного горного козла, стоящего рядом. Это он ударил ее рогами. Хорошо хоть не выше, а то вполне мог и убить своими красиво изогнутыми мощными украшениями. Панике Карина не поддалась, вовремя заметив свой конструкт, висящий над головой животного. Бросив взгляд на Никоса, девушка поняла, что надо торопиться — его аурные слои совсем истончились. Не откладывая дела в долгий ящик, девушка пододвинулась ближе к парню и стала формировать много мелких конструктов, которые должны прицепиться к ауре животного, а затем начать выкачивать из нее жизненную энергию.
Утром посыльный принес грамоту об увольнении Толлеуса из госслужбы в резерв. "По состоянию здоровья", как гласила формулировка. Даже назначили небольшой пансион "за длительную добросовестную службу". Старик не удивился — все шло к этому. Гораздо удивительнее было такое скорое решение его вопроса — особенно после разрушения комендатуры, где погибла добрая половина служащих. Очевидно, бумага была оформлена не вчера. И зачем только его заставили переться через весь город на прием, если уже все было решено? Одно радует — теперь никаких донорских дней, когда приходится безвозмездно сдавать ману на благо Великой Империи. Какая-никакая экономия.
Пока Толлеусу и без того есть чем заняться. Он уже набросал в голове схему будущего разрядника, который собрался встроить в свой жилет. Осталось реализовать. А еще обязательно надо сделать как в том видении — чтобы над искусными "смотрителями", которые улавливают тревожные симптомы, показывались наглядные цифры. Или даже к "смотрителю" еще "слугу" прикрепить, чтобы без посторонней помощи открывался нужный вентиль.
И ведь, в принципе, ничего сложного нет, чтобы сделать такое и встроить в систему. Трудности только в том, чтобы выбрать нужные параметры для наблюдения. Ну и самостоятельное срабатывание не так просто реализовать. Это чародеи могут думающих големов строить, чем и знамениты. Толлеус такого не умеет. Ну и ладно. Тут думать не надо. Можно просто настроить цепочки действий, которые "слуга" в нужный момент выполнит. Вот начнет сердце сильно биться — надо подать дополнительную ману на усмиритель. Можно даже точно рассчитать, сколько добавить. И как это такая простая идея не пришла ему раньше в голову?
Есть и другие дела на сегодня. Нужно сходить в искусную лавку, прикупить кристаллы для амулетов. Есть скупердяи, которые исхитрятся засунуть плетение в найденный на улице обломок подковы и потом будут мучаться с утечкой маны, чем заплатят несколько монет за хорошую амулетную заготовку. Толлеус предпочитал качество. Плохо только, что нужно брести аж в самый конец улицы. Искусник никогда не держал слуг, но иногда очень жалел об этом. Эх, вот бы заиметь такое же кресло, на котором разъезжал старичок из видений!
Гулко стукая посохом по дощатому полу, Толлеус подошел к лестнице на первый этаж. Ей он не пользовался. Давным-давно облегчил он себе жизнь, приспособив обычное колесо от телеги, которое свободно скользило вверх-вниз по натянутым от пола до потолка веревкам. По команде с посоха под колесом надувался и опадал защитный пузырь, поднимая и опуская эту импровизированную площадку и того, кто на ней стоял.
Оказавшись на первом этаже, искусник чуть-чуть задержался. Мысль о чудесном кресле все не шла из головы. Заприметив под лестницей пустую бочку, он выстрелил в нее плетением удара. Бочка опрокинулась и с грохотом откатилась к стене. Можно, никто не спорит, можно сделать самодвижущийся экипаж, но маны на него не напасешься. Неужели тот старичок такой богатый? Толлеусу он таким не показался.