Беглец
Шрифт:
Она промолчала, попытавшись облизнуть губы. Устремила спокойный взгляд на море и сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что выбрала второй вариант.
– Вытащи у меня из-под пояса паспорт, он мне трет.
– Вернули?
– Ну да, – сказала Она и снова замолчала, полуприкрыв веки. – Он уже каким-то образом там был. У них…
– Мой тоже. У администратора забрали. Ты, наверное, его не забирала после оформления?
– Не-а, забыла.
Семеныч потоптался около Нее, разминая задеревеневшие руки. В слабом свете, распространяющемся от дальних
Она неотрывно и задумчиво смотрела на его нечеткий силуэт. В теле чувствовалась слабость и пустота, шевелиться Ей не хотелось. Хотелось лежать так всегда и смотреть на Семеныча. Она чувствовала такой совершенный комфорт, что даже ощущение жажды исчезло.
– Эй! – позвал Ее Семеныч.
Она не отозвалась, чтобы не нарушить состояние блаженства, которое сплеталось из теплого ветра, запаха моря, плеска волн и любимого мужчины.
Семеныч прополоскал и отжал футболку. Влажным концом стал осторожно вытирать Ее лицо и руки от сажи.
– Ты плачешь? – провел пальцем по Ее глазам.
– Да, – подтвердила Она. И добавила, словно прощаясь: – Я не хочу расставаться с тобой.
– Ты не выдумывай ничего! – Семеныч скомкал футболку и отправил ее в стоящую неподалеку урну. – Належалась? Пойдем.
Он просунул руки под Нее.
– Я сама. Поставь меня.
– Давай, – усмехнулся Семеныч и поднял Ее. Он не убирал рук от Нее, потому что стоять Она все-таки не смогла, и чуть было не рухнула на землю. Семеныч подхватил Ее на руки.
– Я не хочу расставаться с тобой, – твердо повторила Она.
У Семеныча сжалось в груди.
– Не выдумывай, – повторил и он.
– Мы все вовсе никакие не родственники и даже не любимые. Мы чужие друг другу самостоятельные души, которые потом редко встречаются снова на том свете или в другой жизни, – Ее голос дрожал, точно Она признавалась Семенычу в чем-то сокровенном, делилась тревожащей Ее проблемой, которую никто не в силах разрешить. Переспросила, уточняя, слышал ли он Ее. – Понимаешь меня?
– Это остальные редко встречаются. А мы – другие. Я сделаю одну штуку, и у нас все будет в порядке, – сказал Семеныч, присаживаясь с Ней на каменный высокий бордюр и переводя дыхание. Они пересекли пляж и достигли садовых дорожек.
– Какую?! – с надеждой спросила Она.
– Мы подпишем с тобой соглашение, в котором укажем, что после этой жизни мы становимся единой сущностью. Квантовой, – пробуя пошутить, улыбнулся Семеныч. Но тут же согнал улыбку, заметив, что Она внимательно и со всей серьезностью ожидает от него решение беспокоящего Ее вопроса. Семеныч напустил на себя самый глубокомысленный вид, на который был только способен. – И все.
– Разве там будет действительно наше соглашение?
– Безусловно, – ответил Семеныч. – Даже не сомневайся. Все просьбы исполняются, все желания. Не сразу, конечно. А наш договор будет еще и закреплен обоюдным
– Ну да, – возразила Она. – Все очень много хотят.
– В этом и проблема. Если у человека тысяча желаний, то они все и исполняются на одну десятую процента. А если – одно? То на сколько?
– На сто, – обрадовалась Она. – Ты мне составь это соглашение. Сегодня же.
– Сегодня мы вызывем доктора и… – Семеныч сделал паузу. – И придумываем, что про тебя соврать. Что случилось в вертолете?
– Я не знаю. Был хлопок, и вертолет стал падать. Я видела, как загорелся пилот. И сразу же я, как мне показалось, открыла глаза и увидела тебя. Я не помню самого падения. Как я выбралась – тоже.
– Что было до этого? – пробормотал Семеныч, внутренне содрогнувшись от недавно увиденного тела обгоревшего пилота.
– Как в тумане. Я попросила попить, мне сразу дали бутылочку напитка, типа, холодного чая. У нас продают такие. Потом стали спрашивать, как мы обнаружили труп, а потом стали выяснять какие отношения меня связывали с владельцем яхты, как долго я с ним была знакома до этого, и как давно я его знаю. Но! – Она встрепенулась. – Его никто не убивал! Он был чем-то смертельно болен. Вирус…
– Марбург, – закончил Семеныч.
– Ты запомнил? – удивилась Она.
– На макбук похоже, – вновь улыбнулся он, вспомнив излюбленную марку ноутбука.
– Не похоже, – возразила Она.
– Кому как. Что было дальше?
– Что-то страшное, – ответила Она. – Я чувствую зуд по всему телу. Меня спрашивают, записывают, а у меня все чешется. И голова становится тяжелой. Они говорят, а я их голоса слышу не сразу, а спустя время, и медленно соображаю, что ответить.
– А потом?
– Потом, – пыталась Она восстановить в памяти события дня. – Потом… Что же было потом? Они сказали, что в срочном порядке надо сдать кровь, попросили где-то подписать, и даже не дали тебя увидеть. Я попросила тебе позвонить, но что они ответили – не помню. А тело продолжало гореть и чесаться. Какой-то кошмар: люди сидят, а мне хочется содрать одежду и пройтись наждачной шкуркой по коже. Мне в тот момент уже ни до кого было. Лишь бы доехать до врача и вколоть хоть что-нибудь. Они сказали, что ты еще только будешь давать показания, а мы вернемся через час. Потом мы поднялись наверх. На плоской крыше находился вертолет. Мне очень обидно стало. Я никогда не летала над городом, и тут не смогу даже насладиться полетом, потому что голова чугунная, а тело горит…
– Ты могла подхватить этот вирус. Сыпь – одно из проявлений.
– Ерунда, – уверенно отмахнулась Она. – Скорее всего, это была аллергическая реакция на предложенный мне напиток. И никакой сыпи я не помню.
– У тебя, вроде, никогда не было аллергии.
– Но я никогда и не пила этих химических напитков. Сейчас и на солнце-то аллергия у людей возникает сплошь и рядом, а что за химия содержится в продуктах – никому не известно. Мы это…
– Что?
– Не будем сейчас вызывать никакого врача. Я нормально себя чувствую.