Беглец
Шрифт:
«…моя маленькая. Как ты? Не отвечаешь. Молчишь. Вот и здесь пробуют настроить человека на молчание ума. Почему-то в голову приходит: «молчание ягнят». Только здесь свой пастух, который жаждет увеличения количества своего «стада». В целом, обещают три ступени: получить возможность полного ощущения жизни при условии остановки ума; расширить сознание для слияния своего «я» и окружающего мира до состояния единения; и в итоге появится возможность ощущать состояние бога…»
«…я не перестаю думать о тебе. Хожу на эти лекции и не получаю никакого эффекта. Подозреваю, что все объединения людей при разрастании постепенно обрастают своими ярлыками,
«…мой ум не остановился. Говорят что-то про создание божественного внутри себя, чтобы оно помогало. Пробую создать себе бога. Ты не смейся. В каждой религиозной конфессии куча правил и созданных ими догм. Что в официально признанных государством, что в сектах. По сути, все одно и то же. Есть высшая сила, а мы рабы, или творцы – кто как, пришедшие исключительно для служения. В процессе или по завершению которого обещают состояние блаженства, благости, нирваны – чего-то невыразимо хорошего и вечного… По моему мнению, все, конечно, имеют благие намерения – сделать человека счастливым, но то ли окунуться надо в это полностью, то ли ума лишиться, что в поклонении выбранной конфессии ловить или создать себе иллюзию кайфа…»
«…ты не отвечаешь. Наверное, я обидел тебя, когда мы прощались. Иногда думаю, о том, что с нами произошло, но сейчас это кажется таким далеким, как сон. Часто засыпаю на этих лекциях и полупрактических занятиях по получению «чего-то». Хорошо, что тут можно лежать в отдалении на циновках. Смотрю на окружающих и становится обидно, что у меня внутри ничего не происходит. Хочется курить… И ощутить хоть какой-нибудь эффект. Иногда говорят откровенную чушь, иногда перефразируют прописные истины о добре и зле… Что же мое сознание не расширяется? И божественное не создается никак…»
«…может, они и правильно все говорят. Что для радости не нужна причина, что при высокой духовности нет личного страдания, нет страха, а есть всеприятие, нет внутреннего конфликта, нет обид и раздражения, нет злости, и все есть любовь. А моя любовь молчит. Упрямая, маленькая, непослушная. Молчит…»
«…надо всех простить и избавиться от нажитых неправильных программ. Мне, честно говоря, стало все это надоедать. Словно мне предлагают пережеванную пресную пищу. С тем же успехом я мог бы сходить в православную церковь возле дома и поговорить с батюшкой, но за меньшие деньги. Пытаюсь придумать себе бога, как они предлагают. Упорно, как первоклассник. Пробую в виде старшего брата. Но безуспешно. Он никак не визуализируется. А они говорят, что он, оно – божественное – должно мне помогать в будущем. Может, я какой ущербный? Что же, у всех все получается: дикши передавать, чакры чистить, ум останавливать, божественное создавать, сознание менять, созерцать и медитировать (тут я вечно засыпаю), всех прощать и чувствовать блаженство, а у меня – нет. Где же ты и почему молчишь? Получаешь ли ты мои письма?»
«…раздражают сорокаминутные медитации с повторением набора слов или одного слова. После них я на самом деле чувствую радость от того, что можно пошевелиться, открыть глаза и уйти… Напиши, что у тебя все в порядке!!! …Сказали о двух крайностях: полная зависимость от бога и полное его отрицание. А то без них неясно…»
«…на заводе присваивают
«…Неудовлетворенность – это иллюзия, которую создает ум, чтобы его слушались. Ум ставит новые задачи и не позволяет насладиться тем, что уже достигнуто в жизни. Ум может жить только в борьбе. Человек может по-настоящему насладиться достигнутым, только если он может осознать присутствие дарителя (божественного). Бред какой-то. Я задал вопрос, ответили, что это эмпирическое открытие и не имеет логического обоснования. Про карму говорили… Вроде заслуженной судьбы, зарабатываемой прошлыми мыслями или поступками… Всю свою жизнь мы ищем любовь. Потому что ее у нас нет. Но мы не находим любовь. Потому что не только мы просим любовь, но и у нас просят любовь. А ее ни у кого нет. Все нищие. Поэтому никто и не получает любовь… Вопросов я задавать не стал, и так все ясно. Да ну их… Надоело…»
«…Про вхождение в царство растений и животных я слушать дальше не могу. Я беру билет на самолет. Мне все это воспринимать – никакого смысла нет. Ничего нового. Приеду, расскажу еще, о чем они говорили… Если ты меня еще ждешь…»
«…я вернулся. После работы подъезжал к твоему дому. До темноты смотрел на твои окна. Свет так и не зажегся…»
«…та же темнота в окнах. Тебя нет…»
«…я придумал тебя. Тебя не было. В окнах темно… Бога придумать не получилось, а тебя так легко оказалось создать…»
«Я улетаю по делам. Необъяснимым способом документы оказались не подписаны главным инженером. Я не знаю, по какой причине… Ты не отвечаешь мне. Пишу последнее сообщение. Нет смысла обращаться к пустоте. Через два-три дня буду снова в Москве. Надеюсь, у… Тебя все хорошо».
– Я есть! Я есть. Я люблю тебя больше жизни. Я ждала тебя. До всякой нашей встречи я ждала тебя. Я жду тебя, и ждать буду всегда, – прошептала Она, читая письма. – Каждую минуту я отрицала тебя, но ничего не получалось.
Семеныч находился на обычном пятничном совещании. Рукой подпирал голову, которая, помимо его воли, часто становилась тяжелой и пустой к вечеру от обилия ненужных и неконструктивных обсуждений насущных проблем компании. И от «переваривания тысячу раз пережеванного» он откровенно скучал, впадая в дрему, если сам не выступал с докладом.
Обсуждение проекта договора уже длилось часа три, и последние два из них Семеныч периодически впадал в прострацию, не слыша ничего вокруг. Очнулся он от наступившей тишины и обращенных на него недоуменных взглядов коллег.
– Что? – оживленно переспросил он, краем глаза скользнув по разложенным документам на столе.
Юрист многозначительно ткнул пальцем на пустующее место в проекте:
– Где подпись главного инженера? Он не подписал? В чем дело?
Семеныч приподнялся и нагнулся над бумагами – подписи, действительно отсутствовали на всех трех экземплярах: «Черт возьми! Я сам лично вчера с ним подписывал. Мы долго обсуждали его предстоящий отпуск. Он уже, наверное, жарит свое толстое пузо под турецким солнцем. Вот оказия».