Беглец
Шрифт:
– Не будем ругаться? – спросила Она.
– Не будем, – ответил Семеныч и, перегнувшись через столик, поцеловал Ее.
– Никогда не будем! – мотнула Она головой, хрустя поджаренным кусочком хлеба.
«Я нашел себе тело!!! – танцевала в Первом его гениальная мысль. – Семеныч! Какое отличное убежище! Ему не чужды размышления, как раз моя стихия. Он против насилия, и я против. А самое главное – Катенок будет рядом! Самый сильный эгрегор, который будет охранять меня, то есть Семеныча, с ее неистовой
Первый плохо представлял, что Она и Семеныч находятся в материальных телах, и время от времени они соединяются не совсем бесконтактным образом, и ему придется в этом участвовать. Ему, избегающего любого соединения, тем более, такого откровенного и интимного. Первый, существо мыслительное, сугубо платоническое, отодвигал это будущее все дальше и дальше, надеясь, что появится возможность избежать так отчаянно пугающего его действия совсем.
Гавань, где стояли небольшие частные судна, располагалась недалеко от пляжа и являла собой естественную бухту с каменистым берегом.
Она напряженно всматривалась в судна. Семеныч брел рядом, держа Ее за руку и рассматривая поблескивающие на солнце ослепляюще-белые поверхности яхт, блики на качающейся водной поверхности, гладкие камни под ногами, широкий деревянный причал, обрамленный увесистыми цепями…
– Где же эта яхта? – обеспокоенно вертелась Она по сторонам, когда они прошли вдоль гавани.
– Там же, где и проход в коридоре, – предположил Семеныч.
– Снова начинаешь свои шутки? – насупилась Она.
– Нет. Нет, – смеясь, приобнял Ее за плечи Семеныч. – Уплыла в море, наверное, твоя яхта. Вечером еще раз прогуляемся.
Она, вздохнув, остановилась и обвила руками его за шею.
– Как здорово, что ты приехал. Волшебство какое-то, – прошептала Она, смотря вдаль через его плечо.
– Я сам не понимаю, каким образом так все сложилось, и ты оказалась здесь. В одном городе. В одном отеле!
– Вон! – подпрыгнув, Она вскрикнула. – Вон яхта! Бежим!!!
Далеко от гавани, около крутого пустынного берега стояло двухпалубное судно.
– Ты знаешь владельца яхты? – уточнил Семеныч, когда Она, не раздумывая, ступила на мостик, перекинутый с берега на судно.
– Да! Только я имени его не знаю. Не успела спросить. Но он очень нормальный. Человечный такой. Жизненный, – Она почти мгновенно скрылась в дверях каюты.
Семеныч перешел по шатающемуся деревянному мостику, оглядываясь по сторонам: на верхней и нижней палубах судна было тихо. А сама яхта стояла не в гавани,
– Есть тут кто-нибудь? – крикнул Семеныч, насторожившись тишиной, но никто не отозвался. – Эй!
Он вошел в приоткрытую дверь, за которой исчезла Она пару минут назад. Мгновение его глаза привыкали к темноте. Кожаные сидения вдоль стен, небольшие квадратные столики около них, вмонтированные шкафчики, на окнах опущены плотные тканевые полотна, с противоположной стороны – вход в рубку. И растерянная Она, присевшая на диванчик. Ее пальцы, дрожа, перебирали светлый кожаный ремень, негромко позвякивающий металлическими креплениями.
Внезапно Она, встав, выдернула свой ремень с джинс и начала вставлять тот, который до этого вертела в руках.
– Ты что делаешь? – возмутился Семеныч.
– Это мне ремень, – через паузу ответила Она. Показала на пол. – Вот…
Семеныч обошел удлиненный столик и чуть не наткнулся на лежащего человека.
– Он умер… – сказала Она, затягивая пряжку. – Он мертвый. Он владелец.
«Начинается», – пронеслось у Семеныча в голове.
Он нагнулся, тронув мужчину за плечо.
– Не трогай его. Надо кого-то вызвать.
– Может, он без сознания? – пробормотал озадаченный Семеныч, подумав: «Все нормально. Сейчас моя рука сквозь него пройдет, и появится живой владелец яхты, а этот исчезнет».
Но рука Семеныча вполне реально ощущала обмякшее тело человека.
– Да что ты его все трогаешь? – возмутилась Она. – Он мертвый! Видишь, руки желтоватые, а мочки ушей посинели, и шея серая? Он недавно умер. Надо позвонить куда-то.
– Откуда ты знаешь? Ты медик, что ли?
– Нет, но я видела умирающих людей. Точно так все и было.
Семеныч вспотел:
– Ты потащила меня на эту яхту! Что тебе здесь надо было?
– Откуда я знала? Я тебя не за этим сюда привела.
– А зачем? Все прогулки с тобой начинены неизвестно чем. Как саморазрывающиеся снаряды! – Семеныч не оставлял надежды, что либо мужчина жив, либо это все должно как-нибудь исчезнуть, как бывало раньше с Ребенком, инженером. – Может, пульс пощупать?
Но покачивающаяся яхта оставалась на месте, как и недвижимое тело мужчины, лежащего на боку.
– Ты зачем ремень нацепила? – совсем некстати спросил Семеныч, потому что был растерян и не знал, что предпринять дальше.
– Это мне ремень! Я ему рисовала, он сказал – сделает в подарок. Вот и рубины вставил, смотри, – на металлических креплениях поверх кожаного сплетения были округлые аккуратные вставки красного камня. Она чуть повернулась, чтобы Семенычу было виднее ремень. Протянула правую руку, на пальце которой полоской бриллиантов сверкнуло кольцо, подаренное Семенычем утром. – Семь рубинов. Как на колечке моем. Красивый ремень получился.