Беглец
Шрифт:
С Катенком Первый чувствовал себя менее несчастным, а свою неизбежную участь – менее горькой. После того, как рухнула часть его теорий, основанных на незыблемости миров и всемогуществе Хозяина, и добрая половина эгрегоров уже спустилась в людей, после того, как не стало Второго, Первый поник. Он постепенно угасал. В некогда спокойных размышлениях все чаще сквозили пессимизм и тревога. Первый стал беззащитным, неуверенным и беспомощным.
«Семеныч нечаянно оказался в искаженной проекции будущего или настоящего? А Катенок быстро среагировала, вернув
«Что же мы наделали, Второй? И почему я не остановил тебя?» – вновь и вновь сокрушался Первый, тоскуя по прежнему существованию, которое сейчас виделось ему по-райски прекрасным. Первого глодало и тяжелейшее чувство вины, потому что Катенок, с присущею ей безжалостной прямотой, указала ему на то, что Второй мог бы выжить, соединившись с Первым и потеряв себя, но делать этого не стал, постоянно уверяя Первого, что держит ситуацию под контролем. И на самом деле Второй не захотел беспокоить Первого, как единственного друга, не захотел уничтожать его. Ведь, при слиянии получилась бы новая сущность. Второй пожертвовал собой.
И тут к Первому подкралась гениальная мысль. Она оказалась настолько проста и очевидна, что Первый был ошеломлен, почему до этого он не додумался раньше.
Огромная волна радости и облегчения прошла сквозь него. Первому даже подумалось, что он вновь стал больше. Как раньше, до ухода Мики. Первый воспрял духом и внезапно перестал беспокоиться за потухающий мир эгрегоров.
– Она в ванной, – открыла дверь Лена.
– Давно?
– Давно, пришла и в ванной плещется. Подождете?
– Можно на «ты». Подожду, – Семеныч поставил сумку на низкий столик и постучал в ванную. – Ты здесь?
– Да, – откликнулась Она.
– Я на завтрак, – недовольно бросила Лена, оправляя перед зеркалом яркий сарафан. Приезд Семеныча ее совсем не обрадовал.
– Нашел? Подписал? – вышла Она через некоторое время из ванной комнаты, обернувшись полотенцем, вторым Она энергично взлохмачивала мокрые волосы.
– Подписал, – не стал вдаваться в подробности Семеныч.
– Ты чем-то недоволен?
– Доволен, – Семеныч не знал, как Ее спросить. – Ты выходила из номера? Ты все это время мылась? Ты сразу поднялась в номер, когда я вызвал тебе лифт?
– Да, а что? – через паузу ответила Она. Повесила полотеце на спинку стула и достала из ящика стола круглую расческу.
– Ничего, – вздохнул Семеныч.
«Это не Она была. Опять начались галлюцинации. Как только Она рядом, не пойми что начинается. Но Она, что же, спокойно мылась и ничего не ощущала? Ее же двойник был! Ее призрак», – Семеныч отрешенно наблюдал, как Она скидывает со своего тела полотенце на застеленную кровать, надевает нижнее белье, включает фен и перед зеркалом расчесывает длинные волосы.
«Куда же подевался тот проход? Перепутать я не могла! Где Доместик? Где, в таком случае,
– Что в Индии еще было интересного?
– Ничего. Ты разве не читала письма?
– Читала. То есть, прочитала сегодня утром. На телефоне я отключила интернет, как только сюда прилетела. Очень дорого. Поэтому, не отвечала. Я ждала, что ты позвонишь или напишешь сообщение по телефону. Впрочем, это уже не важно. А все же?
– Их идея заключается в том, – равнодушно начал Семеныч, – что в каждом из нас есть божественное начало. Нужно создать себе бога, и он начнет вести тебя по жизни.
– А ты создал себе? – Она открыла платяной шкаф, бормоча. – Джинсы одену. Ветрено сегодня. А я с утра намерзлась.
– Нет! – вспылил Семеныч. – Нет во мне ничего божественного, значит. Не создался бог у меня! Я не хочу это в сотый раз обсуждать. Открывай электронную почту и читай письма. Я все подробно расписал тебе.
– А вот, – Она не замечала, как от Ее слов заводится Семеныч. – Если бы я создавала себе бога, то я б тебя представляла.
– Прекрати, – поморщился Семеныч.
– А ты можешь допустить, что он все-таки нечаянно создался? – Она обернулась к нему. – В другом месте?
– Слушай, ты выпила опять, что ли? – совсем разошелся Семеныч, потому что воспоминания о поездке в Индию на него действовали раздражающе. Он посчитал поездку пустым выбросом времени и денег, и говорить о ней больше не желал. К тому же, происшествие в номере инженера окончательно выбило Семеныча из колеи.
Семеныч теперь уверенно связал все неральные события исключительно с Ее непосредственным присутствием.
– А ты уже встретился со мной? Налюбился? Теперь можно грубить и хамить?
– Я не грублю, – вмиг успокоился Семеныч.
– А я не пила!
– Не пила, – согласился он. – Ты кирпич.
Она, обиженно замолчав, оделась:
«Вот и расскажи ему о Доместике. Надо на яхту. Найти ее владельца. Он увидит Семеныча и подтвердит, что мы достали из моря его двойника. Потом и о Ребенке скажу».
– Поедим, купим тебе переодеться и пойдем к морю. Мне яхту надо найти, – проговорила Она, выходя. – Очень. Срочно.
Семеныч повел плечом, потому что ему было абсолютно все равно, куда идти и чем заниматься в оставшиеся до отлета два дня…
То, что Она пила пустой чай за завтраком вместо того, чтобы поесть нормально в то время, когда еда лежала прямо перед Ней, Семеныча уже не удивляло.
– Потом есть не проси, – кивком намекнул он Ей на завтрак.
Она испуганно взглянула на него, опомнившись, и Ее беспомощный взгляд живо напомнил ему Катенка. Семеныч не удержался от нежной улыбки. Она невольно улыбнулась ему в ответ и взяла тост, намазанный маслом.