Беглецы из ниоткуда
Шрифт:
– Я вас слушаю, – вежливо ответил Бромли.
– Вы только что вернулись с Симоны, куда летали на военном корабле. Там вы беседовали с инженером Бруннером. Из содержания этого разговора мы поняли достаточно много. Нет, только не думайте, что мы следили за вами. Нет. Но Симона, как и еще несколько окраинных планет, составляют зону нашего – я имею в виду Службу Предупреждения – особого интереса, поскольку миры эти далеко еще не устоялись ни в социальном, ни в экономическом отношении. Так что всякое появление там постороннего – скажем так – человека, особенно если это человек вашего масштаба, само собою оказывается в сфере нашего пристального внимания. Поездки, контакты, обмен информацией – ну и так далее. Вы просто никогда,
Бромли изо всех сил старался выглядеть спокойным, хотя сердце вдруг заколотилось неистово. Ему удалось медленно кивнуть:
– Отчего же нет? Устраивает.
– Прекрасно. Иного я не ожидал. Доктор Функ?
Функ покряхтел, как бы прочищая горло перед сольной партией.
– Коллега Бромли, Комиссар упустил сказать вам, что, пока вы возвращались с Симоны, он получил не только запись вашего разговора; его Службе удалось найти и ту документацию, которой тогда не оказалось под рукой у инженера Бруннера. Таким образом, нам стало известно не только то, что на «Ките» установили устройства и приборы, о которых не были информированы члены экипажа, – да и вообще никто, кроме руководства «Трансгалакта», вас и командования Защиты. Мы получили таким образом возможность познакомиться с их конструкцией. И пришли вот к каким выводам. Первое: независимо от доктора Хинда и преследуя совершенно другие цели, вы разработали и создали устройство, в основном повторяющее работы покойного доктора…
– Нет, – решительно прервал Функа Бромли.
– Что – нет?
– Мое устройство не повторяет работы Хинда – мир праху его. И замысел, и его разработка возникли и реализовались у меня раньше, чем Хинд продумал свои идеи настолько, что стало возможно думать об их воплощении в металл; к тому же эта часть его работы так и осталась незавершенной, а мои устройства, как вам известно, были не только созданы, но и установлены, и сейчас исправно работают на кораблях Защиты. Пройдет немного времени, уровень секретности понизится – и их начнут с успехом использовать вообще на всех кораблях.
– Доктор, но никто ведь не посягает на ваш приоритет в этой области!
– Гм. Разве? А мне показалось…
– Вероятно, я просто неудачно выразился. Приношу извинения. Но ведь речь идет не о том, что корабельные ускорители разработаны именно вами: это – неоспоримый факт. Дело в другом: в том, что ваша система, получив по ошибке совершенно другую программу, а именно – программу Хинда, созданнную им не для вашей, разумеется, системы, а для его будущих устройств, – загрузившись этой программой, ваша система смогла успешно реализовать ее – хотя и в обстановке, и с результатами, на которые не рассчитывали ни вы, ни Хинд, ни мы здесь и никто на корабле. Вот что я имел в виду.
– Постойте, постойте. Программа Хинда? Да откуда, к черту…
– Сейчас объясню вам. Видите ли, доктор, – инженер Бруннер, мягко выражаясь, не был с вами совершенно откровенен. Вы не должны верить ему столь безоговорочно. Можно ведь было уже после поверхностного знакомства с ним понять, что он – не из тех людей, которые станут вносить свои коррективы в рабочее задание! Он ничего не менял в монтаже! Просто по ошибке загрузил вместо вашей программы другую: программу Хинда!
– Да как она могда оказаться у него?
– Элементарно просто. Бруннер со своей командой действительно первоклассные монтеры. И после окончания работы с вашей системой должны были – видимо, уже вернувшись на Землю, – начать работы
– Простите, простите. В эту вашу версию я никак не могу поверить, доктор Функ.
– Почему же, коллега?
– Да потому, что если Хинд уже тогда довел дело до реализации, почему же и через двадцать лет его устройства не появились на свет?
На это возражение ответил Комиссар:
– По одной-единственной причине, доктор.
– Не будете ли вы так добры изложить ее?
– Причина была в происшествии с «Китом». Когда стало известно, что корабль во время обычного рейса вдруг переменил знак, Хинд сразу же понял, что только его программа смогла сыграть в этом роль. Потому что он точно знал, что никто другой не работал в этом направлении. Мы полагаем, что ему, естественно, было известно, что его устройства еще не осуществлены, Бруннер только начинал работать с ними. О ваших работах он не знал ничего – по причине их военной секретности, Хинд же никогда на Защиту не работал и никакой информации от них, понятно, не получал. Как же он мог, по-вашему, объяснить себе происшедшее?
Бромли задумался.
– Право же, не могу представить…
– А между тем, все очень просто. Он решил – да и вы на его месте решили бы, – что кто-то каким-то образом воспользовался его материалами и реализовал замысел прежде, чем это успел сделать он сам. Кого он заподозрил? Естественно, Бруннера – хотя шеф-монтер был скорее всего виноват лишь в той единственной ошибке, о которой мы уже говорили. Вот тут Хинд и сам совершил просчет – один, но очень крупный. Вместо того чтобы немедленно, в тот же час, когда он услышал о происшедшем, сообщить всем, кого это могло интересовать, – нам, капитану корабля, службам «Трансгалакта», который был тогда, как вы помните, еще государственным, – вместо этого он занялся розыском похитителя. Заказ Бруннеру был им немедленно аннулирован, все документы изъяты. А когда он начал понимать, что не в краже дело, а в чем-то другом – сообщать на корабль, что нужно искать какое-то устройство с его программой, или даже – его программу в памяти корабельной «Сигмы», когда он сообразил это – ничего исправить стало уже нельзя: «Кит» исчез в пространстве и связь с ним была потеряна.
– Вот как… – протянул Бромли, более не пытавшийся скрыть своей растерянности.
– Именно. А что касается вашего вопроса – отвечу: все это произвело на Хинда столь тягостное впечатление – ведь, пусть и не намеренно, он оказался виновником гибели корабля и людей, тогда ведь все мы склонны были думать именно так: корабль и люди погибли, навсегда потеряны, – что он решил наглухо закрыть эту тему и никогда и никоим образом не доводить дело до реализации своей идеи. Вероятно, он взял с Бруннера слово никогда и никому не рассказывать о трагической цепи событий – вот почему шеф-монтер на Симоне так и не открыл вам истины.
– Но тем не менее… – начал было Бромли и умолк. Он, собственно, не знал, что должно было последовать за этими словами; сказал их просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Хотите сказать, что тем не менее приоритет за вами? – попытался угадать Функ.
Бромли только махнул рукой:
– Нет, что вы…
И тут же постарался взять себя в руки.
– Вы пригласили меня сюда только для того, чтобы рассказать все это?
– Рассказать мы могли бы и потом, – ответил Комиссар. – У нас более серьезные намерения. Ведь до сих пор, надо полагать, ваши устройства находятся там же, где были установлены перед последним рейсом «Кита», и продолжают действовать – или, во всяком случае, могут работать. И очень вероятно, что по-прежнему никто на корабле даже и не догадывается об их существовании…