Беглецы
Шрифт:
Она сосредоточилась на заклинании, пока какой-то разбойник шел к ней, другие смеялись, Барст что-то говорил. Вот Ларон попытался заслонить собой Агнет, но ей было все равно. Секунда, две, три — лес взорвался.
Комья земли поднялись в воздух, резко, словно невидимые великаны подкинули их. Опавшие листья, шишки, переспелые ягоды, сухие ветки — все это разлетелось в стороны, порождая хаос. Не медля ни минуты, Агнет бросилась бежать, крикнув Ларону:
— За мной!
Кто-то кричал, кто-то ругался и звал товарищей, везде мелькали комья земли, листьев и грязи. Не разбирая дороги, девушка буквально неслась по обезумевшему лесу, думаю лишь о том, чтобы не запутаться в подоле платья. И чтобы никто из ее спутников не пострадал. Она еще успела заметить, когда выбегала с поляны, как Ворон резво отбивает удар бросившегося
А дальше все смешалось, и Агнет запомнила лишь бег, лихорадку погони и страх за мужчин — ее случайные спутники не заслужили смерти…
***
Нет ничего хуже, чем союзник-идиот, потому что даже самый умный и хитрый враг не сможет так помешать. В который раз за последние дни Ворон убедился в этой простой истине. Вот почему Агнет не могла помочь нормально? Раскидать всех воздушной волной она еще раз не могла, а устроить бедлам в лесу — легко! И как в таком хаосе всех спасать? Еще в начале Ворон успел перебить пару разбойников и с Барстом выбраться с поляны, но оказалось, что Агнет взбаламутила не только маленький кусочек чащи, а весь лес. В такой мешанине летящей земли и кружащих листьев, среди которых то и дело мелькали чьи-то тела, ориентироваться было невозможно. Только благодаря звериному чутью и ловкости Ворон смог вырваться из этого.
Когда наконец можно было остановиться и спокойно оглядеться, оборотень понял, что потерял всех. Барст, видимо, отстал, а Агнет и Ларон побежали в другую сторону. Ну и слава Забытым Богам, хотя червячок беспокойства все равно не оставлял Ворона. А потом наемничья натура взяла верх, он махнул рукой на тех, с кем и так собирался расстаться, и направился прочь. Неизвестно, как далеко и в какие стороны разбежались разбойники — Ворону вовсе не улыбалось вновь повстречаться с этими "весельчаками". Поэтому он быстрым шагом направился подальше от места потасовки. Сейчас пройдет с пару часов, остановится, соберется, перекусит — перед дальней дорогой это необходимо — и полетит.
Естественно, по традиции последних дней, как только Ворон решил, что все хорошо, все стало плохо. За ближайшим деревом стояли двое — мужчина и женщина. Об их присутствии оборотень узнал только, когда непосредственно врезался в чью-то спину. Парочка словно была невидимой — ни чутье, ни инстинкты не предупредили Ворона. Более того, эти двое и выглядели странно, хотя чем именно они не понравились оборотню, кроме их незаметности, он сказать не мог. Однако беглого взгляда хватило, чтобы с уверенностью сказать — что-то в них есть нехорошее. А ведь казались обычными: оба люди, мужчина — среднего роста, средней комплекции, средней внешности, только глаза какие-то неестественно яркие, зеленые, а женщина — темноволосая, не молодая и не старая, но, в отличие от лесной ведьмы, она не выглядела живой, скорее, какой-то искусственной, словно натянула на лицо маску. Да и вообще, странное дело, посреди пустынного леса, в котором любит промышлять большая банда разбойников, встретить парочку людей. Причем ни припасов, ни оружие, ни даже плащей при них не имелось. А меж тем в Ленате уже осень, и до ближайшего человеческого жилья неблизко. Странно, очень странно.
Все эти мысли пролетели в голове Ворона за секунду, а потом его попытались убить. Магией. На счастье наемника, он был быстрее, и заклинание пролетело мимо. В небо взмыл белый ворон, а вслед ему летели уже новые сгустки пламени. Вскользь он успел заметить, что они были какими-то странными — их цвет был алым, но слишком ярким. Пролетевший в дюйме от крыла Ворона шар казался неестественным на фоне обычного желто-зеленого леса. Эта деталь врезалась в память оборотня, а потом ему стало не до размышлений — уклоняясь от очередного снаряда, он врезался в дерево, раздался хруст. Боль пронзила правое крыло. Превозмогая ее, не видя почти нечего из-за пелены перед глазами, Ворон все же поднялся в небо и скрылся от безумной пары. Но долго лететь со сломанным крылом он не мог. И так, кое-как преодолев несколько миль, он рухнул вниз, так и не обернувшись. Ему удалось бы смягчить себе падение, но у самой земли его вдруг кто-то сбил. Кто-то большой. Человек. А потом еще и рухнул на него, придавливая своим весом. Пришлось превращаться
— Ворон?
— Агнет?
Часть 2. В погоне за свободой
Глава 1. Нет женщины — нет проблем
Ликаны, что бы ни думали дремучие крестьяне, к оборотням никакого отношения не имели. Это были две совершенно разные расы. Оборотни являлись смертными (хоть и долгоживущими) существами, имевшими два облика: человеческий и звериный. Однако последний на первый никак не влиял, за исключением общих для оборотней преимуществ: повышенной выносливости, силы, ловкости, нюха, слуха и ночного зрения. Но даже эти отличия были свойственны всем оборотням, независимо от их звериного облика. И олень, и волк, и ворон обладали одинаковыми способностями в человеческом состоянии. Были, конечно, слухи, что у лисы и волка все же лучше нюх, а медведь обладает большей силой — ученые из Академии Трех Солнц в Рестании занимались подобными изысканиями, но сами оборотни над этими вопросами не задумывались. Они точно знали одно — с ликанами их не связывало ничего. Многие оборотни, которые жили среди людей, за всю свою жизнь превращались от силы пару раз, предпочитая простое и незамысловатое существование обычных селян. Их звериная половина почти никак на них не влияла — если только не считать более сильного тела и инстинктов, которые изредка предупреждали об опасности. Но серьезного влияния на жизнь и поведение оборотней они не оказывали. Облик оставался всего лишь обликом.
Ликаны же, во-первых, являлись существами бессмертными и неуязвимыми. В волчьем обличье их шкуру не могло пробить практически никакое оружие и на них не действовала магия. Лишь несколько вещей в этом мире могли повредить ликанам: драконье пламя, когти сородичей, клинки из голубой и лосской стали, а также эльфийские силки. Но последние могли лишь обездвижить ликанов, а все остальные являлись достаточно редкими. В итоге ликаны стали одними из самых опасных существ в мире. Простые селяне и даже горожане ничего не могли им противопоставить. Спасение приходило лишь в образе паладинов. Воины Света благословляли свое оружие, и то разило ликанов не хуже когтей их сородичей. Именно поэтому Орден Света стал приобретать столь много сторонников.
Помимо же неуязвимости, ликаны обладали необычайно плодовитостью и дикостью. Их звериное обличье зачастую превращало их в бешеных животных. Мало кто из ликанов жил нормальной жизнью, большинство из них окончательно теряло разум, существуя лишь в обличье волков и сбиваясь в стаи. Особенно досаждали ликаны восточным землям. Даже в Фелин’Сене, неофициальной вотчине паладинов, от них не было спасения. Воины Света убивали их десятками, а те рождались сотнями. Особенно ликаны любили нападать на Рассветный Лес, убивать мужчин и насиловать женщин. Несмотря на малую численность, светлые эльфы давали самый достойный отпор. Леса Ленаты также кишели ликанами, хоть и не в таких ужасных количествах, как в Фелин’Сене и Арле. В западных людских королевствах — Логре и Ферании — они тоже встречались, но куда реже.
Внешне ликаны напоминали обычных людей — в человеческом обличье, — лишь волчьи черты лица, а также серые волосы и глаза выдавали их. Но оборачиваясь, они превращались в чудовищ. Огромные человекоподобные волки, с жесткой серой шерстью, непропорционально длинными лапами, горбатой спиной с выступающими позвонками и вытянутой хищной мордой. Ликаны были быстрее, сильнее и выносливее практически всех других существ. Чудовища — так их называли. И боялись. Порождения Тьмы, главным врагом которых были не воины Света, а их собственное звериное безумство.
***
Ворон давно заметил, что в жизни существуют повторяющиеся элементы, которые приводят в действие механизм воспроизводства проблем. Одним из таких являлись женщины. Не все, конечно — Ворон вовсе не был женоненавистником, скорее, наоборот, он их очень любил. Но признавал их "маленькие" слабости. И если у одних женщин они заключались в постоянном желании выйти замуж или других попытках привязать к себе мужчину, то у других — в упорном знании своей правоты. Такая черта была присуща и мужчинам, но почему-то именно у слабого пола она раздражала Ворона.