Беглянка
Шрифт:
Арсений замолчал, испытывающе вглядываясь в мое лицо, а оно, кажется, покрылось красными блуждающими пятнами, вспыхивающими, как огоньки на новогодней елке. Его слова, словно привязанные булыжники, тянули на дно мою рассудительность и трезвый взгляд на ситуацию. Да я и сама тонула.
Попытаться сейчас заверить, что мне не нужны никакие беззаботные студенты, а нужен только он? Так предложения-то никакого нет! Только абстрактные рассуждения, которые можно принять за мысли вслух. Причем мысли еще не совсем выздоровевшего человека…
С
– Арсений, я не буду даже пытаться осмыслить весь тот винегрет, который вы только что выдали. Давайте решать вопросы по мере их поступления. Сначала вы выздоравливаете, потом разводитесь, а потом разбираемся со всем остальным. Допивайте чай. Потом минералку. И я заказала доставку – кефир - три пакета.
– Варь, я что, по-твоему, человек-аквариум?! Куда в меня столько-то? – Арсений, словно пропустив мимо уха мою тираду, взял меня за руку.
И кого я обманываю? Какая к черту очередность решения вопросов?! Я уже сейчас дышать не могу – от его прикосновения жар пробегает по всему телу, плавит мозги и лишает способности здраво мыслить. И это так восхитительно, сродни какому-то чуду. Я чувствую себя продолжением его тела, или его своим продолжением. Безумно хочется прижаться как можно крепче, хочется его поцелуя, который соединяет, сливает в одно целое.
И тут же меня снова бросило в жар – в одно целое сливаются люди во время занятий любовью. Женское тело принимает в себя важную часть мужского. И это должно быть восхитительно...
От таких мыслей, от близости Арсения я почувствовала томительное, тягучее тепло в низу живота. Губы пересохли от волнения, и я поняла, что несмотря ни на что, он будет моим первым мужчиной. Только сначала надо его вылечить.
Я выдохнула, стараясь избавиться от будоражащих мыслей, и начала про себя складывать числа на английском и одновременно попыталась высвободить руку, чтоб не выдать себя. Хотя все и так наверняка было написано у меня на лице.
– Ты ж помнишь, что я говорил про прихоти больного человека?
– Помню.
– Ну тогда расскажи мне о себе. Чего я не знаю. Вернее, я так мало о тебе знаю, что рассказывать придется все.
Совершенно не тема для разговора. Я не понимаю людей, которые могут часами рассказывать о себе, в мельчайших подробностях, будто собеседник собирается писать их мемуары. Да и истории, которые случились, я тоже не могу озвучивать дважды. Мне самой неинтересно. Правда, все эти истории я и озвучивала только дедушке. Что произошло в школе, на дополнительных занятиях…А после того, как дедушка умер и меня забрали в детдом, так и вовсе мне некому было рассказывать, не с кем было даже мыслями поделиться.
Я пожала плечами и виновато улыбнулась.
– Моя биография уместится на половинке тетрадной странички. Жила с дедушкой и папой. Но с папой условно – он всегда был в разъездах. После смерти дедушки
Мне ни разу не приходилось откровенничать с кем бы то ни было, поэтому сейчас у меня буквально перехватило горло. Мысль, что есть человек, которого интересует моя персонао, затрепетала легкими крылышками, согревая мою душу. А от того, что этот человек – мужчина моей мечты, меня и вовсе начинало трясти.
– Варя, мы же не трудовое соглашение подписываем, я просто хочу знать, что ты любишь, что тебе нравится, в чем наши интересы сходятся. Интуитивно я чувствую, что у нас очень много общего, но боюсь ошибиться.
– Арсений! Я вам не навязываюсь, поэтому не нужно прикидывать, подхожу я вам или нет, - мои нервы были натянуты, как струна, и его «боюсь ошибиться» сделало такой болезненный «бзынь» по ним. Я считаю, что человека принимают целиком, оптом, так сказать. Неважно, если один человек любит мороженое, а другой терпеть не может. Даже фанат горных лыж легко может ужиться с лыжененавистником. Отправились вместе в горы, и тот, кто не любит кататься, будет просто находиться рядом, дышать одним воздухом с любимым, видеть ту же красоту, что и он. И хоть говорят про две половинки, мне кажется, что влюбленные должны обогащать мир друг друга. А если у них одни и те же привычки, вкусы, взгляды – им же и говорить не о чем будет!
Не знаю, думала ли я так раньше, но сейчас я просто находила малейшие плюсики в пользу нашего союза, потому что, действительно, более разные половинки трудно и придумать. И я не думаю об этом. Мне нравится в этом мужчине все. И хроническая легкая щетина, от которой потом горят щеки, и его красивые аристократические, но тем не мене очень сильные руки. Я плавлюсь от его голоса. Я его люблю и не хочу, чтоб в нем что-то изменилось.
– Варежка? Ты чего, как одуванчик после захода солнца? Только что такая заботушка была уверенная, и вдруг ушла в себя. Я что-то не то сказал?
Арсений, кажется, и сам не понял, что меня расстроило. А я ощущала себя девицей, которая уже на второе свидание пришла в фате. И самое лучшее, что я могла придумать – это перевести стрелки.
– Я однажды потеряла Герца. А он был в вашем кабинете. Я пошла за ним и увидела на столе расставленные шахматы. Вы любите играть?
– Это ты спрашиваешь, чтоб не рассказывать о себе?
Вопрос в ответ на вопрос. Но он меня понял, и минутные мои страдашки снова рассеялись. Вот оно! То понимание, которое лучше всей этой калькуляции отношений – плюс, минус, умножить, а потом и делить. Вон как у него с женой.