Бегом с ножницами
Шрифт:
— Ненавижу свою жизнь, — говорил я. Или: — Я просто хотел побыстрее со всем покончить.
Я изо всех сил пытался вспомнить, что в таких случаях говорят в кино. Старался изобразить Мартина Хьюита из «Бесконечной любви» — после того, как тот от полноты чувства сжег дом Брук Шилдз. Вместо того чтобы впасть в депрессию в палате сумасшедшего дома, я вдохновенно играл роль, возможно, приближаясь к получению «Оскара».
Мне не хватало Букмена. Я очень по нему скучал. Мне не разрешали звонить, а все случившееся произошло
Я представлял, как он приходит к больнице и стоит под окнами, пытаясь докричаться.
Я так по нему скучал, что ощущение потери оказывалось физическим; оно охватывало все тело, словно мне не хватало руки или ноги. Мне становилось плохо, даже тошнило.
Он больше не был со мной грубым, как в тот самый первый раз, когда мы «делали это». Нет, сейчас он был ласковым, нежным, неторопливым. Он признался, что влюбился в меня, потому что я божественный, а он сразу этого не понял. Сказал, что я стал для него всем, смыслом его жизни.
Я еще никогда и ни для кого столько не значил.
Когда я наконец собрался с духом и признался матери в своих отношениях с Букменом, она страшно обрадовалась.
— Я очень, очень ценю этого молодого человека, — ответила мать, глядя куда-то в пространство, поверх моего левого плеча. — Он всегда очень поддерживал и меня, и мое творчество.
— Так, значит, это тебя не шокирует? — удивился я.
Меня волновало, что моя связь с мужчиной в два раза старше меня окажется еще одной причиной для ее депрессий.
— Послушай, Огюстен, — начала мать, — мне вовсе не хочется, чтобы ты так же страдал от комплексов, как пришлось страдать мне — с самого детства. Я просто знаю... — она закурила сигарету, — как трудно найти себя. Знаешь, иногда я жалею, что меня воспитывала мать, не похожая на меня. Тебе просто повезло, что я проделала такую огромную эмоциональную работу. И поэтому я так счастлива тебя поддержать.
— Хорошо, — сказал я. — Рад, что это тебя не травмирует. Потому что у нас все очень серьезно. Он от меня без ума.
— И ты этого хочешь? — уточнила она.
— Да, конечно, — подтвердил я.
— Ну так знай, что я полностью поддерживаю ваши отношения.
Ее реакция меня поразила. Начиная разговор, я с ужасом ждал, что окажусь перед ней виноватым. Я почти видел, как летают по дому тарелки и, грозя вывалиться, дрожат от хлопанья дверей окна. И вдруг все оказалось настолько просто. Словно я сказал, что с этой минуты больше не буду есть хлеб из белой муки мелкого помола.
— А ты говорил о своих отношениях с Букменом доктору Финчу?
— Да, он в курсе, — ответил я.
— И что же он сказал?
— Он? Хм, даже и не знаю. Думаю, что он относится к этому нормально. Хотя, кажется, он не совсем одобрил мой выбор. Во всяком случае, он не пытается что-нибудь предпринять, чтобы как-то
— Отлично, — заключила она, снимая с брюк волосок. — Я рада, что он понимает и поддерживает.
На самом деле, когда я открыл доктору Финчу наши с Букменом отношения, он сначала разозлился. Я даже записался к нему на прием, потому что боялся крупного скандала и не хотел говорить дома, когда доктор сидит в подштанниках перед телевизором и грызет куриную ногу. Когда я вошел в кабинет, он показал мне на кушетку:
— Ну, молодой человек, присаживайтесь и поведайте, что у вас на уме.
Странно было сидеть в его кабинете, на этой самой психотерапевтической кушетке, в окружении шкафов и ящиков со всякими медицинскими принадлежностями. Я ощущал себя пациентом.
— Мы с Букменом — бойфренды, — собравшись с духом, брякнул я.
— Бойфренды? — повторил он.
— Да. Началось это все просто с дружбы, но сейчас мы уже не просто друзья. Он в меня влюблен, и я тоже его люблю.
— И что, имеет место сексуальная связь? — уточнил доктор Финч странно профессиональным тоном.
Я кивнул.
Он закрыл лицо руками и некоторое время дышал сквозь пальцы.
— Я должен сказать вам, молодой человек, что уже проходил это со своей младшей дочерью Натали;
— Знаю, — ответил я. — Это почти то же самое.
— Хотя я не считаю, что в юности нельзя иметь близкие отношения с кем-то намного старше себя, тем не менее я обеспокоен твоим выбором.
Это он Букмене? О своем приемном сыне?
— Что вы хотите сказать?
— Видишь ли, — мрачно тяжело заговорил он, — Букмен — ненадежный человек. У него масса проблем, причем корни их уходят очень глубоко.
Однако я-то знал, что голова у Букмена варит очень даже хорошо.
— На вид с ним все в порядке, ~ заметил я.
— Ну, я же не говорю, что ты не можешь с ним встречаться. Тем более что, как ты сам сказал, дело уже зашло далеко. Многолетний опыт показывает, что если молодой человек или девушка что-то вобьют себе в голову, то уже ничто не сможет их остановить. Однако хочу тебя попросить, чтобы ты держал меня в курсе событий.
Если вдруг ощутишь, что ситуация меняется к худшему, сразу сообщи.
Я чувствовал себя так, словно купил подержанный «форд», и продавец предупредил, что машина не взорвется, пока мне не вздумается резко тормознуть. Однако необходимо постоянно следить, не идет ли дым.
— Хорошо — согласился я. — Постараюсь быть поаккуратнее. Хотя он и правда сейчас в полном порядке. У нас все хорошо.
— Рад слышать, — ответил доктор Финч. Потом повернулся вместе с креслом и взял с полки какую-то бутылку.
— Хочешь попробовать? — спросил он.
— А что это? — поинтересовался я, разглядывая белую бутылку.