Бегство охотника
Шрифт:
Его сморил не сон, но и не смерть, потому что через некоторое время сознание вернулось, и он с усилием сел. Солнце переместилось на треть пути к восточному горизонту. Зубы стучали как плохо настроенная подъемная туба. Руки и ноги посинели, но не почернели. Инопланетный халат, который он успел кое-как расправить на песке, просох и даже согрелся на солнце. Охая, Рамон натянул его и уселся, охватив руками колени, смеясь и плача одновременно. Шея в том месте, куда совсем недавно крепился сахаил, казалась неестественно горячей, однако кожа осталась гладкой как у младенца. Рамон ощупывал шею пальцами, с трудом, но начиная верить в то, что
До него не доходило, что бесформенная груда ветвей на отмели выглядит как-то странно, до тех пор пока он не услышал за спиной резкий вздох и, повернувшись, не увидел совершенно сюрреалистического, но при этом знакомого зрелища. Другой Рамон стоял у кромки деревьев. Стоял с голой грудью, в оборванных до состояния неряшливых шорт штанах. Всклокоченные волосы казались черной копной. На правой кисти виднелась почерневшая от запекшейся крови повязка; в левой он сжимал свой старый полевой нож. Рюкзак висел обеими лямками на загорелом плече. Ну конечно. Он построил плот — не сам же по себе этот тростник обмотался полосами коры. А теперь течение реки и жестокая ирония богов свели обоих Рамонов в одной точке, в один момент времени — здесь, на этой песчаной косе.
Он медленно, стараясь не пугать своего двойника, поднялся на ноги. С перехваченным от волнения и страха горлом он приветственно поднял руку. Его двойник, недобро глядя на него, отступил на шаг.
— Мать твою растак, ты кто? — спросил мужчина.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 16
Мысли в голове у Рамона как-то запаздывали. Ему нужно было ответить, но ни одна из фраз, просившихся ему на язык, не казалась ему единственно верной. Я Рамон Эспехо… или: я это ты… или: с какой это стати мне говорить тебе, кто я, а, pendejo? Он понимал, что стоит как дурак, открывая и закрывая рот, и видел, как нескрываемое потрясение сменяется в глазах его двойника чем-то другим, значительно более опасным. Пальцы того крепче сжали рукоять ножа.
— Пришельцы! — выпалил Рамон. — Там гребаные пришельцы! Они захватили меня в плен! Помогите мне!
Он не ошибся в выборе слов. Напряжение двойника немного спало. Голова его повернулась, и он смотрел на Рамона изучающим взглядом, с явным недоверием, но уже не на грани открытого насилия. Рамон медленно, стараясь не делать ничего такого, что могло бы испугать того, другого, двинулся в его сторону.
Теперь он смог рассмотреть его ближе. Странное это было ощущение. В конце концов, что бы там ни говорила ему память, на деле он до сих пор ни разу в жизни не встречал ни одного человека! Вид его двойник имел донельзя грязный и неухоженный — короткая щетина, появлявшаяся порой на его подбородке, превратилась в побитую молью бороду. Черные глаза излучали настороженность. Правую руку тот замотал окровавленной тряпкой, и Рамон сообразил, что эта потемневшая от запекшейся крови кукла скрывает отсутствующий палец — тот самый (при мысли об этом он испытал тошнотворную слабость), из которого родился он.
Однако имелось во внешности другого Рамона и что-то неправильное. Он ожидал, что увидит свое отражение, но это оказалось совсем не так. Лицо, которое он привык видеть в зеркале, отличалось от этого. Это напоминало скорее лицезрение себя на старой видеозаписи. «Возможно, — подумал
Каким он выглядел в глазах своего двойника? Волосы получше. Меньше морщин на коже. Никаких шрамов, зато небольшие бакенбарды. Наверное, со стороны он выглядит моложе. И если другой Рамон не ощущает того, что видит он сам, у него нет повода подозревать его в том, что сделали с ним пришельцы. Рамон обладал одним несомненным преимуществом: он знал, что произошло, кто он, а также все, что было известно другому. Зато тому не пришлось только что тонуть. И у него был нож.
— Пожалуйста, — произнес Рамон, отчаянно подбирая слова убедительнее. — Мне нужно вернуться в Прыжок Скрипача. У вас есть фургон?
— А что, похоже, будто у меня есть гребаный фургон? — отозвался другой, разводя руки в стороны наподобие распятого Христа. — Я от этих гребаных тварей уже неделю убегаю. Как это вышло, что ты смылся от них именно здесь и сейчас?
Хороший вопрос. Они находились далеко от убежища пришельцев, и совпадение действительно не могло не насторожить. Рамон облизнул губы.
— Они меня в первый раз из своей пещеры вывели, — ответил Рамон, стараясь придерживаться, насколько это возможно, правды. — Они держали меня в резервуаре. Внутри горы на север отсюда. Сказали, что они охотятся за кем-то. Думаю, они меня использовали. Изучали, что я могу есть и все такое. Я думаю, им про нас почти ничего не известно. В смысле, про людей.
Двойник обдумал это. Рамон старался не коситься на нож. Лучше, чтобы оба они думали о нем как можно меньше. Он услышал собственный голос, высокий, срывающийся. Явно испуганный.
— Я пытался сопротивляться, но они прицепили ко мне такую штуку… К шее. Вот сюда, можете пощупать. Стоило мне попытаться сделать что-то, они меня через нее глушили. Я несколько дней шел. Прошу вас, вы же не бросите меня здесь?
— Я не собираюсь бросать тебя здесь, — буркнул другой. В голосе звучала откровенная брезгливость. Брезгливость и, возможно, ощущение собственного превосходства. — Я тоже от них убегаю. Они взорвали мой фургон, но я подготовил им несколько подарков. Я их, сук, как следует оттрахал.
— Так это вы? — воскликнул Рамон, пытаясь изобразить как можно более искреннее восхищение. — Это вы взорвали юйнеа?
— Чего?
Еще один такой ляп — и кранты, напомнил себе Рамон. Следи за своим языком, cabron. По крайней мере до того, как нож окажется у тебя.
— Такая летающая штука вроде ящика. Они так ее называют.
— А-а, — кивнул другой. — Угу. Ну да, я. Я и тебя видел. Я наблюдал.
— Значит, вы видели и штуку, которую они сунули мне в шею.
Двойник хоть и неохотно, но признал, что рассказ Рамона имеет под собой основания. По позе его Рамон понял, что по крайней мере сейчас убивать его не будут.
— Как ты сбежал? — спросил двойник.
— Пришельца убила чупакабра. Как гром среди ясного неба нам на голову свалилась. Поводок отцепился, пока они дрались, вот я и убежал.
Двойник улыбнулся сам себе. Рамон решил, что лучше будет не показывать ему, что он разгадал его затею с плоскомехами. Пусть тот Рамон думает, что он один такой умный, а остальные дураки.