Бегство от грез
Шрифт:
Ей так и не удалось узнать, где сейчас находится майор Йорк. Наверное, и Джон Кроукер не рассеял бы ее сомнений. И она продолжала ломать голову, кто бы мог дать ответ на мучивший ее вопрос. А что, если попытаться узнать об этом у Шарлотты, написав ей в Дорсет письмо, или добиться разрешения на встречу с герцогом Веллингтоном и самой спросить его о местопребывании Тарквина.
Но от использования этих возможностей Ровена сразу же решила отказаться, сочтя их для себя неприемлемыми. Она не сомневалась, что семья Йорков с презрением осудит ее за безрассудство, а Веллингтон найдет благовидный предлог, чтобы отказаться встретиться с ней. Но она должна узнать,
Домой Ровена вернулась поздно.
– Да, мадемуазель, они уже отдыхают, – зевая, сказал слуга. – Даже мадам и молодые леди решили сегодня лечь пораньше.
– Спасибо, Джеральд. Спокойной ночи. Ровена поднялась к себе в комнату.
В течение последних нескольких дней стояла необычайно теплая погода, и окна в спальне Ровены были раскрыты настежь. В кресле рядом с кроватью мирно дремала служанка по имени Полин, которую недавно нанял дядя Анри.
Осторожно обойдя ее, Ровена подошла к окну, облокотилась на край подоконника и стала прислушиваться к приглушенным звукам смеха и музыки, грохоту транспорта, хлопающим звукам фейерверка, которые доносил до нее теплый ночной ветерок.
Париж не засыпал даже ночью. Он мог быть погружен в кромешную темноту, мог быть грязным, зловонным, сырым, с немощенными улицами, но, несмотря на это, парижане любили свой город и ощущали к нему глубокую привязанность. Иностранцы, приезжавшие в Париж, также восхищались неповторимым обликом и атмосферой этого города.
Скользя взглядом по крутым крышам Парижа, Ровена ощутила чувство щемящей ностальгии по дому. Она истосковалась по Шартро, по виноградникам, в которых сейчас уже созрели тяжелые гроздья. Она думала о цветах в саду, об увядающей прелести лета, такого щедрого в этом году. Образ жизни в Коньяке совершенно иной, чем в Париже. Там люди не ломают голову над тем, что им надеть к ужину или какой вид развлечения выбрать. Их жизнь не напоминает увеселительную прогулку и не является забавным времяпрепровождением. На жизнь там зарабатывают тяжелым трудом, а об удовольствиях и развлечениях думают, лишь поработав до седьмого пота.
– Самое время возвращаться домой, – нетерпеливо подумала Ровена.
Как это ни странно, но Шартро она полюбила всей душой, для нее этот уголок земли стал самым желанным. Шотландию она тоже помнит. Там, в Глен Роузе, прошли годы ее юности, но все же Шартро милей и дороже ее сердцу. Она не будет писать семье Йорков в Дорсет, неожиданно решила Ровена, и не будет добиваться разрешения встретиться с герцогом Веллингтоном. В глубине души Ровена верила, что Квин находится в Париже, а не в Америке. Он никогда не утруждал себя писаниной. За долгие месяцы их разлуки он удосужился написать ей одно-единственное письмо, и это, несомненно, означает, что он забыл о их любовной связи. Ей стоит поступить точно так же. Она возвратится домой к Симону, забудет о своих глупых переживаниях, подавит сердечную боль, которая живет в ней и не хочет утихнуть. Она еще молода. Может быть, со временем...
– Ровена?
Вздрогнув, Ровена отошла от окна.
– Это ты, Мадлон. Заходи. Я думала, что ты спишь.
– Я ожидала твоего возвращения в гостиной. Слышала, как подъехала карета.
Хорошенькое личико Мадлон выглядело бледным пятном в свете свечей, но Ровена заметила, что оно было припухшим, и поняла, что кузина плакала. Приложив палец к губам, она кивком указала в сторону кресла, в котором дремала Полин.
– Я поняла, – шепнула Мадлон. – Сейчас я уйду. Мне нужно было сказать тебе, что решающий
Сердце Ровены забилось учащенно.
– Так быстро?
– Это не быстро, – возразила Мадлон. – На самом деле это слишком медленно. Знаешь, меня в последнее время преследует страх, что она... что женщина, к которой я собираюсь идти на прием...
Сухой кашель застрял у нее в горле, не давая возможности говорить, и Мадлон отвернулась, чтобы смахнуть набежавшие слезы скомканным платочком.
– Так ты пойдешь со мной, Ровена? – хрипло спросила она.
– Конечно же, пойду.
– О, благодарю, – облегченно вздохнула Мадлон. – Я не была уверена, что ты согласишься.
Она повернулась, крепко обняла Ровену и, не говоря ни слова, быстро вышла из комнаты.
Глава 13
Мадлон все продумала и распланировала с величайшей тщательностью: дома никого не останется, ее родители пойдут на музыкальный вечер, а Жюстина на день рождения одного из ее друзей. В последний момент тетя Софи собралась было сопровождать их, но Мадлон сказала, что они с Ровеной отправляются в Лувр на выставку картин, украденных Бонапартом из церквей Памплоны во время его вторжения в Испанию.
– Надеюсь, вы не будете разочарованы, – с серьезным видом заметила тетя Софи. – Разглядывать картины – невероятно скучное занятие.
– Конечно же, ты права, мама, – сказала Мадлон, закатывая глаза. – Но мы собираемся смотреть не столько на картины, сколько на людей.
– Ну что ж, тогда увидимся вечером, – сказала тетя Софи.
Минут через двадцать подъехал заранее заказанный экипаж и обе девушки сели в него. День перевалил за вторую свою половину, было очень тепло, но Мадлон надвинула на лицо капюшон своего плаща, как бы пытаясь скрыть от встречных свое эмоциональное состояние. Ровена сидела напротив Мадлон, а на полу между ними стоял чемоданчик с бельем и другими необходимыми вещами. Экипаж увозил их все дальше от центра города к окраине, где дома были высокими, выглядели неопрятно и примыкали так плотно друг к другу, что создавалось впечатление, будто они срослись друг с другом. Сюда не проникали лучи послеполуденного солнца, немощенные улицы полнились тенями, и в воздухе витали едкие, раздражающие запахи варившейся капусты и отбросов человеческой жизнедеятельности.
Мадлон решила, что Ровена будет ждать ее в экипаже. Так надежней, поскольку вознице деньги уплачены вперед и он уже не сможет обмануть их и уехать, если в экипаже кто-то останется. После того как она побывает у акушерки, самочувствие ее ухудшится, и если кучер не станет их ждать, то она не сможет возвратиться домой к вечеру. Настроение Мадлон окончательно упало, когда карета остановилась перед мрачной таверной недалеко от улицы Фероньер, где, как говорят, был убит Генрих IV. Окна таверны были покрыты толстым слоем пыли, а верхние ставни наглухо закрыты. Молча взяла Мадлон свой чемоданчик и еще ниже надвинула на лицо капюшон.
– Ты действительно не хочешь, чтобы я пошла вместе с тобой? – спросила Ровена.
Мадлон отрицательно покачала головой и исчезла за дверями таверны.
Ровена прихватила с собой книгу, но чтение не шло ей на ум, и она отложила ее в сторону.
Ровена смотрела в окно и прислушивалась к плачу ребенка, доносившемуся откуда-то из-за стен этого враждебно темнеющего дома, и к недовольному бормотанию возницы, нетерпеливо прохаживавшегося взад и вперед по улице. Время медленно отсчитывало минуты, и тени на улице все удлинялись.