Бегство от любви

Линдсей Рэчел

— Но ведь ты не можешь появиться в нем там, — возразила Жанет. — Оно было сшито для девочки…

— Но это единственное из того, что у меня есть.

— Было, — поправил Тод. — А отныне в нем щеголяет дочка нашей поденщицы.

Слишком поздно Жанет упреждающе взглянула на мужа.

— Дорогая, не сердись. Ты ведь из него уже давно выросла. И вообще, мы только вчера говорили с Тодом о том, чтобы купить тебе к Рождеству новое платье.

— И даже не думай об этом. Я никогда не соглашусь на такое. Ведь это так дорого!

— Чепуха, — громко объявил Тод. — И к чему тогда вообще иметь такую прелестную свояченицу, если

хотя бы время от времени мы не можем позволить себе делать ей сколь-нибудь приличные подарки?

Лесли с явным подозрением посмотрела на Тода, но у того был столь безучастный вид, что она решила не вступать с ним в спор.

— Спасибо Тод, — тихо сказала Лесли. — Вы так добры ко мне.

И вот наконец наступил тот долгожданный день, когда, стоя перед зеркалом у себя в комнате и разглядывая свое отражение в нем, Лесли в душе радовалась тому, что у поденщицы была дочь, потому что не было, да и не могло быть никакого сравнения между тем ее прежним незатейливым синим платьицем и этим роскошным нарядом с пышной юбкой, из шифона изысканного цвета янтаря с бронзовым оттенком.

В это время к ней в комнату заглянула Пат, которая, увидев Лесли в этом великолепии, даже присвистнула от восторга.

— Ты выглядишь потрясающе!

— Ты сама выглядишь не хуже.

— Но будь меня фунтов эдак на четырнадцать поменьше, все было бы просто замечательно! Поспеши же, Лесли! Пойдем, пока там без нас не расхватали всех кавалеров!

К тому времени, как девушки оказались на месте, танцы уже начались, и оркестр играл так громко, что переговариваясь между собой, временами было не слышно даже собственного голоса. Лесли стояла у двери, затаив дыхание, пытаясь узнать в танцующих других медсестер, по случаю праздника сменившись свою привычную униформу на вечерние туалеты. Было также странно и непривычно видеть врачей в вечерних костюмах, хотя один или пара пиджаков подозрительно топорщились, словно под ними были скрыты стетоскопы. В дальнем конце зала хрупкая, изящная леди беседовала о чем-то с председателем больничного совета сэром Лайонелем Бруксом. Приглядевшись повнимательней, Лесли с удивлением обнаружила, что это никто иная, как их Матрона.

Лесли продолжала озираться по сторонам до тех пор, пока взгляд ее не остановился на молодом мужчине, как раз в тот момент что-то увлеченно обсуждавшем с одним из опытнейших и признанных врачей.

— Вон он, Пат, — быстро проговорила она. — Тот человек, что помог мне со свертками.

Проследив взгляд Лесли, Пат тихонько присвистнула.

— Ты хочешь сказать, что ты не знала, кто он такой? Это же Филип Редвуд — специалист по легочным заболеваниям. Не может быть, чтобы ты никогда не видела его в больнице.

— Нет, почему же. Наверное один раз я его действительно встретила, мечтательно проговорила Лесли. — Но тогда он как раз выходил из операционной, и на нем все еще была маска.

Пат недоуменно покачала головой.

— А я была уверена, что у нас его все знают.

И в самом деле, трудно было поверить в то, что во всей больнице Св. Катерины мог выискаться такой человек, которому не было бы известно имени одного из самых молодых и подающих большие надежды врачей. В свои тридцать лет Филип Редвуд добился невероятного успеха на профессиональном поприще, так как работу он считал делом всей своей жизни, а все остальное было всецело подчинено достижению этой главной цели.

Теперь на нем был черный пиджак

и галстук, темные волосы были убраны с высокого лба, зачесаны назад и блестели. Лесли казалось, что она в жизни не видела более красивого мужчины, и она с завистью глядела, на то, как он протянул руку миниатюрной, небольшого роста девушке, все это время стоявшей рядом с сэром Лайонелем Бруксом.

— Мисс Брукс сегодня просто неотразима, правда? — прошептала Лесли, в то время как Филип Редвуд и его маленькая партнерша закружились в танце.

— Зато характер у нее прескверный, — передернула плечами Пат. — На прошлой неделе Фишер говорил мне, что сэр Лайонель ничего не может с ней поделать. Очевидно она с самых пеленок привыкла поступать исключительно по-своему, а значения слова «нет» ей и вовсе не известно. И поэтому если уж она положит глаз на Редвуда, то у того не остается ни малейшего шанса.

— Я уверена, что он не женится еще по крайней мере несколько лет.

Пат, судя по всему, была настроена довольно скептически, но лицо ее просветлело, когда в дверях зала возникла шумная толпа студентов-медиков.

— Хей-хо! А вон и студенты. Осторожнее, Лес, побереги ноги!

Лесли была захвачена радостным ощущением праздника, царившем на этой ее самой первой вечеринке. Льстивые комплименты молодых мужчин вскружили ей голову как вино, и она легко выпархивала из одних объятий, чтобы тут же оказаться в объятьях очередного партнера по танцу. Все веселились от души, и даже Матрона соблаговолила станцевать величественный вальс с самим сэром Лайонелем, в то время, как сэр Клайв Уотерс, главный врач больницы весело кружился в танце вместе с их сестрой-наставницей.

После ужина Лесли вместе с Пат и шумной толпой молодежи, отправилась в гардероб, чтобы там, перед зеркалом привести в порядок прическу, и снова возвратилась обратно в зал как раз вовремя, чтобы закружиться в следующем танце. Когда стихла музыка, она вдруг поняла, что стоит перед кем-то и смотрит на туго накрахмаленный перед белой рубашки. Подняв взгляд, Лесли даже слегка вздрогнула от неожиданности. Это был Филип Редвуд.

Он слегка улыбнулся, приглашая ее на танец и заключая в свои объятья.

— Ну вот мы и снова встретились. Мне кажется, что вопрос, нравится ли вам здесь, в данный момент не уместен.

— Нравится. Еще как нравится! Все просто замечательно! Мне не хочется думать о том, что все это кончится, и завтра мне снова придется возвратиться в ту старую пещеру.

— А «старая пещера» вам стало быть не по душе?

— Не по душе, — просто согласилась она. — Там все всего боятся.

— Не могу представить себе вас боящейся чего-либо.

— Но это так. Я действительно боюсь. Штатных медсестер и Матроны. А уж когда врачи начинают свои обходы, то я просто рассудок теряю от страха.

В глубине его темных глаз промелькнули озорные смешинки.

— Так значит вам не нравится ваша работа?

— Что вы! Я ее обожаю!

— Обожаете? Эту тяжелую работу и все остальное?

— Конечно. Ведь это часть профессии.

Он усмехнулся.

— Что ж… да, вы правы. Но только очень немногие женщины могут признать это. Во всяком случае, вы первая, от кого я это слышу.

— Это все потому что сегодня я, наверное, выпила слишком много шампанского! Но все они придерживаются того же мнения, что и я. Я хочу сказать, если это было бы не так, то они не стали бы здесь работать, ведь правда?