Бегство от любви
Шрифт:
— Наверное, не стали бы, — с сомнением проговорил он.
— Ну конечно же, не стали. Вы только подумайте, какую подчас ужасную работу нам приходится выполнять.
Филип Редвуд хотел было от души рассмеяться, но взглянув ей в лицо, он сдержался.
— Извините. Я не хотел вас обидеть.
Лесли была великодушна.
— Ну конечно же, не хотели.
Музыка стихла, и он освободил ее из своих объятий.
— Благодарю вас, мисс… э-э… Ириска. — Он нежно провел рукой по ее волосам. — И что бы вам ни приходилось бы делать, пожалуйста, не расставайтесь со своими иллюзиями. Быть медсестрой — это замечательно.
Учтиво
— Бог ты мой, Лесли, вот ты, оказывается, где! А я тебя ищу повсюду! Я тут все уладила, и после танцев нас подвезут до больницы — или может быть ты уже сама о себе позаботилась?
— Спасибо. — Лесли в первый раз за все это время посмотрела на подругу. — А ты, кажется, что-то сказала?
— А ты что, не слышала?
— Я думала.
— Понятно. Да что такое с тобой происходит? Может быть ты неважно себя…
Тут раздалась оглушительная барабанная дробь, и после того, как в зале наступила тишина, сэр Лайонель подошел к микрофону. Послышались вежливые аплодисменты.
— Леди и джентльмены, — начал он свою речь, — я всегда с большим удовольствием и радостью принимаю приглашения на подобные торжества, организуемые в больнице Святой Катерины, но сегодняшний вечер особенный, так как сегодня я отмечаю помолвку моей дочери с одним из врачей вашей больницы. — На сей раз аплодисменты были громче, и тогда выступающий быстро закончил свое сообщение: — Леди и джентльмены, я уверен, что все вы разделите со мной эту радость и мы все вместе пожелаем счастья моей дочери и ее избраннику, вашему коллеге, мистеру Редвуду.
Оркестр начал играть «Потому что он хороший парень», и все тут же стали подпевать. Пат перевела взгляд на Лесли и была немало удивлена, увидев, что подруга не спешит присоединиться к общему хору.
— Что с тобой, Лес? Что-нибудь случилось?
— Нет, — тихо ответила Лесли, — просто только что я как будто очнулась ото сна.
Глава вторая
В самом начале января Жанет и Тод решили обосноваться в Ливерпуле.
— Мне очень нелегко думать о том, что мы больше не сможем видеться с тобой каждую неделю, — объяснила Жанет, — но Тоду предложили там очень приличную работу, и с теми деньгами, что мы сможем откладывать плюс к этому моя доля от продажи дома, он очень скоро сможет купить собственный магазин мужской одежды. Это его заветная мечта.
— А о продаже какого дома идет речь? — поинтересовалась Лесли, не обращая внимание на заключительную часть сестриных доводов.
Бледные щеки Жанет ярко зарделись.
— Нашего дома, дорогая. Мы с Тодом так много уже говорили об этом, что совершенно забыла о том, что ты еще ничего не знаешь. — Каждое слово давалось ей с трудом. — В общем, Тод считает, что нужно быть законченным идиотом, чтобы не продать его сейчас, когда цены на недвижимость так высоки. А так как мы все равно уезжаем отсюда на север, а у тебя совершенно нет времени на поиск новых жильцов, если вдруг кто-нибудь из наших теперешних жильцов вдруг решит съехать с квартиры, то вполне логично, по-моему, просто отделаться от этого дома.
— Понятно, — Лесли постаралась скрыть свое разочарование, но
— Конечно, если ты будешь возражать, то мы не станем продавать…
— Нет, что ты. Я не возражаю, просто все это так неожиданно. А как ты думаешь, сколько мы сможем получить за него?
— Тод говорит, что по крайней мере тысяч десять.
— Так много!
— Он того стоит. Возможно новый хозяин сможет перестроить его под отдельные квартиры. Если бы у нас были деньги, то мы сами занялись бы этим.
— Но денег у нас нет, — сказала Лесли, — поэтому и вправду, лучше сделать так, как говорит Тод, и продать этот дом.
Выражение облегчения на лице Жанет стоило тех усилий, которыми дались Лесли эти слова, потому что ей не составило труда понять, к чему сводился весь смысл рассуждений сестры: деньги от продажи дома будут существенной поддержкой Тоду не только при переезде на новое место, но и как начальный капитал для начала собственного дела.
Очень быстро дом был продан вместе с мебелью, доля Лесли составила немногим больше четырех тысяч фунтов и была тут же положена на счет в банке, а Жанет, Тод и Бобби поселились в маленьком домике в Ливерпуле. Жанет писала восторженные письма. Наконец-то у нее появился современный дом, в котором было легко управляться по хозяйству. А еще они уже успели познакомиться и подружиться с несколькими молодыми семьями, и теперь она мечтает только об одном: чтобы Лесли перевелась работать в какую-нибудь из клиник Ливерпуля.
Но здесь Лесли оставалась непреклонна. Она решила, что пришло ее время, и что ей пора начинать самостоятельную жизнь, а больница св. Катерины становилась теперь частью ее жизни, той ее частью, которую неосознанно делил с ней Филип Редвуд. За все время, прошедшее со дня той рождественской вечеринки, ей лишь мельком да и то очень нечасто доводилось видеть его в больнице, потому что младшей медсестре, какой она была в то время нечего было даже мечтать о том, чтобы выполнять распоряжения и указания, отдаваемые им тоном, не терпящим возражения!
Женитьба Редвуда на Деборе Брукс была единственной темой для разговоров, и все, кто имел хоть какое-то отношение к персоналу больницы оказались приглашены на торжество. Лесли же была нерационально рада тому, что ее дежурство в больнице совпало со дней свадьбы, и поэтому она не смогла присутствовать на богато обставленной церемонии, проводимой в соборе св. Георгия на Гановер-Сквер. Но Пат, из любопытства все же отправившаяся туда, посвятила ее во все детали, не оставив решительно ничего воле воображения.
— Это надо было видеть. Какие там были гости! Какие меха и бриллианты! — она тяжело вздохнула. — Рядом с ними я чувствовала себя распоследним огородным пугалом.
— Не наговаривай на себя. Никакое ты не пугало.
— Может быть здесь я еще и выгляжу более или менее прилично, но там, с ними… — Пат сбросила с ног туфли и принялась растирать затекшие пальцы. — Бедные мои ножки! Это вконец убивает меня! Даже в свой законный выходной день я чувствую себя медсестрой. Интересно, неужели возможно когда-либо привыкнуть ко всей этой беготне? — Она присела на краешек кровати и закурила сигарету. — Наша Дебора была неотразима. Я вообще-то не в восторге от нее, но тут, должна признать, что из нее получилась очень милая невеста. Бедный Редвуд был обречен с того самого момента, как она положила глаз на него.