Бегущая за поездом
Шрифт:
– Готовьтесь: Смоленск!
Я подрываюсь и начинаю благодарить, благодарить, благодарить… Вы парились в бане когда-нибудь? Помните ощущение легкости и даже невесомости какой-то? Вот примерно то же испытываю я. Хватаю все теть– Шурины сумки и лечу к выходу, чтобы хоть чем-то отблагодарить спасительницу. Кое-как сгрузившись по ступенькам, тетя Шура обнимает меня и говорит на прощание: «Деточка, про душу не забывай!» И ее тепло медленно уплывает в сторону вокзала, тонкой ниточкой унося что-то безмерно родное. Взбегаю по ступенькам и падаю на свою полку, упершись взглядом в стену. Как
Николай
Сзади раздается шорох, аккуратненько приоткрываю глаз и боковым зрением вижу мужичка, невысокого, самого что ни на есть обыкновенного. Новый попутчик… После освободительного излияния тете Шуре я как-то подобрела и возмущаться совсем не хочется. Просто полежу, может, опухшее лицо немного расправится. В зеркало я, конечно, не смотрелась, но по опыту это должно быть именно так. Шуршит что-то за спиной, а потом затихает, а я впадаю в сладкую полудрему: какая-то желтая дорога, какие-то кусты, цветы, бабочки… Мочевой пузырь не знает поговорки «Поплачешь – поменьше пописаешь» и настоятельно требует внимания к себе. Придется вставать.
– Здравствуйте! – бурчу я.
– Здравствуйте, я вам не помешал?
– Нет. – И стираюсь в коридоре.
Лицо в зеркале похоже на спелый красный помидор с вмятинами на левой щеке. Да и ладно, мне же не замуж выходить! Плетусь обратно.
– Еще раз здравствуйте, Николай я.
– А я Тамара.
– А давайте вместе чайку попьем? У меня бутерброды с колбасой вкусные есть. Не изыск, конечно, но путь мой недолог, ничего серьезного брать не хотел. Не откажетесь компанию составить?
И тут я понимаю, что дико хочу есть.
– Не откажусь, – пытаюсь я кокетничать, но даже не хочу представлять, как это выглядит со стороны.
– Я сейчас нам чаю принесу. Может, вы еще чего-нибудь хотите? Там шоколадки, печенье я в прейскуранте видел. Я вас угощу.
– Нет, спасибо.
Недоеденная «Аленка» напоминает о том, чтобы я не жадничала на халяву. Перезвон ложечек в стаканах склоняет к задушевной беседе, но мне разговаривать совсем не хочется. Но вот послушать готова: я сегодня добрая.
– А я к другу еду, в Минск. Давно не виделись, да и выставка там интересная – народных ремесел. Заодно и душу потешу, может, и опыта наберусь. Я сейчас на пенсии, а до этого на ювелирном заводе работал. Документами всякими занимался. Не любо все это мне было, но что же поделать? Детей растить надо было. А сейчас у них самих уже дети, и я им не нужен. Хотели они меня дачкой занять, а не лежит у меня к этому душа. Знаете, всю жизнь мечтал ложки деревянные делать. Они прямо манили меня, звали, а я все отмахивался: нет у меня времени на вас, несерьезно все это, надо деньги зарабатывать. А тут пенсия. Маленькая, конечно, но я теперь не жалуюсь. Окунулся в это ремесло и во Владимир даже ездил, мастеров нашел, чтобы научили ложки делать. Вроде ведь посмотришь: всего лишь ложка, а сколько труда в нее вложено, да и кормит она. Современные столовые приборы души не имеют. А здесь в каждую что-то вложено! Сначала трудно было учиться, а сейчас споро дело идет, мне и заказы теперь делают, так что с деньгами все в порядке. Не алюминиевый завод, конечно, а мне много ли надо?
Надо же, как хорошая энергия передается! Блин, почему у меня нет такого занятия? Всю жизнь бумажки какие-то перекладываю да чужие балансы помогаю сводить! Мне бы такое любимое дело – уж я бы развернулась, засияла, засветилась!
Свет в вагоне приглушили, пора спать укладываться… А я и не заметила, как время за ложками пролетело! Вот что значит увлеченный человек! Не то что я: нужу и нужу про день рождения. Кстати, он уже и закончится скоро. А Николай вдруг достает маленькую деревянную ложечку:
– Это вам.
– Мне? В честь чего?
– А просто так. Я ночью выхожу, так что не увидимся. А душа у вас хорошая, теплая, приятно мне было с вами.
– Вот те раз, а я и двух слов не произнесла, просто слушала.
– Говорить-то все умеют, а вот слушать – мало кто. Хочу поблагодарить вас за это. – А я не стала отказываться: так приятен мне был неожиданный подарок.
– Спасибо.
– Спокойной ночи, Тамара, пусть вам приснятся добрые сны.
И я проваливаюсь в сон.
Тамара
– Ваши паспорта, пожалуйста!
Начались границы с их проверками документов. Поспать не дают нормально! Так и хочется сказать, что я везу все, запрещенное законом, но наученная горьким опытом не шутить с проверяющими любых рангов, сидя, вяло покачиваясь в такт колесам, предоставляю сонное опухшее лицо для сверки с еще более страшной фотографией на паспорте. Как же хочется спать! Во время очередной проверки замечаю новую попутчицу напротив, но мне так хочется досмотреть хороший сон про волшебные ложки (а то в последнее время мне снились одни кошмары), что я делаю вид, что сплю, плюхаюсь на полку и начинаю просмотр следующей серии.
– Девушка, перевернитесь на бочок, пожалуйста… – кто-то осторожно трясет меня за плечо.
Попутчица! Блин! Я совсем забыла, что я храплю как полковая лошадь. Я, конечно, не слышала, как храпят лошади, тем более полковые, но предполагаю, что именно так, как я. Иногда я даже сама от своих звуков просыпаюсь. Блин, как же стыдно! Причмокиваю губами типа я сплю и переворачиваюсь на бок, лицом к стенке. А-а-а, а вдруг звук храпа отразится о стенку и полетит к ней с удвоенной силой? Придется не спать больше, чтобы людям нервы не трепать.
– Паспорта, пожалуйста…
Слышу звук мужского голоса, сливающийся с моим храпом! Понятно, уснула, зараза, и продолжила храпеть. Стыдно вставать, но выбора-то нет. Достаю зеркало и любуюсь.
Доброе утро, Тамарочка! В первый день своего нового года ты выглядишь настолько ярко, что смотреть на тебя невозможно!
Ладно, если сидеть вертикально, то скоро отеки уплывут к ногам, а когда умоюсь да причешусь (хотя после поезда вопрос приличной прически очень спорен), то можно и примириться с собой. Беру полотенце и уползаю в туалет.