Бегущая за ветром
Шрифт:
— Ага, понятно. Допустим. А кто же баньку с сараем строить будет? В поместье чужим нельзя.
— А! Та исчо лехче, хозяюшка. Баньке-та без банника никак нельзя. А он ужо давно здеся ходить. Маеца. Все к нам просица и просица. Да и нам веселее стало быть. Не так грустно, пока ты, хозяюшка, в своих академиях учиться будешь и уму набираца. В гости бы друг к другу ходили, — добавил мечтательно Никифор.
— Правда, Малуша? — та в ответ усиленно закивала головой.
— А мы сообча бы баньку с сарайкой и построили бы, — добавил домовой и вопросительно
Я решила взять паузу и подумать. И попыталась отразить свою задумчивость на лице. Понятно же, что диверсия планировалась и готовилась заранее. И для моих домочадцев все это — крайне важно и очень желательно. И надо как-то плавно выруливать из этой ловушки, решила я. И постараться обойтись без лишних жертв. На Амадея надежды нет, так-как он с явным интересом и удовольствием все слушает, но не вмешивается. Да и не так уж плохо было бы прогуляться в лес и в деревню, пообщаться с местным обществом, прилетела еще одна радостная мысль.
— Допустим. Я могу сходить к вашему лешему и попросить его о помощи. Бревна тоже как-нибудь прилетят. Если нам их дадут, конечно, — у Амадея взлетела вверх одна бровь, и во взгляде появился вопрос. Но он снова не стал ничего комментировать. А Сапфиру было все все равно, потому что он свернулся калачиком на мягком стуле и сладко посапывал после обильной трапезы.
А я продолжила:
— И банник пусть приходит, только где он жить будет, пока баньку вы построите? — не удержалась я от вопроса.
А, вдруг, раз баннику жить негде, то и строительство баньки отложится? Потешила я себя надеждой.
Но как-бы не так. Моего домового так просто с намеченного курса не собьешь, оказывается.
— Та чавой-то, хозяюшка, думу думаешь тяжку понапрасну? Банник с банницей могуть и в сараюшке в углу пожить. Тама, где лопаты стоять. На дворе лето, не замерзнуть поди, пока банька строица будеть.
Мое лицо уже не дрогнуло.
— Банница? — поинтересовалась я спокойно: — А это кто же будет?
— Така та женка банника. Вместе они тута все ходють и просють. Без баньки своей они осталися. Сгорела банька в деревне исчо весной. А зимой замерзнуть поди, — вздохнул он коротко и горько.
— Итти та им некуда теперича. Не береть нихто, никому не нужные стали. Ты не боись, хозяюшка, мирные они. Зла не причинят. А спасибочки тебе скажуть. И век помнить добро твое будуть, — закончил Никифор свою прочувствованную речь.
Все. Туше, шах и мат. Я сдалась:
— Хорошо, Никифор, пусть приходят и живут. Стройте баню, раз банникам жить негде. Только корову я сейчас покупать не буду, — сказала я твердо:
— Про корову давай поговорим после, как вернусь весной с учебы. Хорошо?
Никифор кивнул с тяжкой думой на челе, соглашаясь, но тут произошло чудо. Молчавшая все это время Малуша, вдруг заговорила тоненьким голосочком:
— А хде же мы молочко-та брать будем, хозяюшка? Но раз нельзя коровку счас, можа козочку возьмем? — и так просительно на меня и жалобно посмотрела.
А потом добавила решительно:
—
Действительно. Как без котейки то? И уже Никифор сидит и активно так кивает головой, поддерживая свою жену.
Я же потихоньку начала паниковать. Пора бы закругляться, подумалось мимолетно, пока у меня еще чавой-то не попросили:
— Ну, да. Без котейки никак нельзя. Только где же я их возьму? Котейку и козу?
Домовые вздохнули с явным облегчением. И на первый план выступил снова Никифор:
— А! Та проще простого, хозяюшка! Мы ужо и сговорились-та. Тама в деревне ужо и козочка есть махонькая и котенок. Брать можа ужо. Домовые тамошние нам все в лучшем виде обсказали. И пяточек кур прихватить можа с петушком сразу, — и на его лице расцвела улыбка младенца. И даже рыжие усы не испортили впечатления.
Да. А я поняла, что битву эту проиграла. И что надо бы мне поучиться у моих домовых ведению переговоров. В жизни, может, когда и пригодится.
— Вот скажи мне, пожалуйста, Никифор, если в нашем сарайчике могут переждать стройку банники, значит, там могут пожить и коза с курицами? Так ведь?
Сейчас завис уже Домовой. После недолгого раздумья он кивнул:
— Та могуть, кажеца. Токма як жа они вместе-та житя тама будуть?
— Вместе не будут. Вы поделите сарай на части. Он же большой, — я вспомнила, как исследовала его в поисках выхода на свободу в самом начале моего здесь обитания.
— В первой живность, во второй банники. А лопаты можно будет перенести под навес в тренажерный зал. А когда банники переедут в свою баню, у козы будет свой угол, а у птиц свой. Только перед зимой, чтобы не замерзли, придется вам сарай утеплить. Так будет хорошо?
— Да, хозяюшка, така тожа можа, — согласился со мной задумчивый Никифор. А я вздохнула с облегчением. Бревен все меньше мне волочь по воздуху-то придется.
Держа хорошую мину при плохой игре, как говорят, я кивнула и уже спокойно и невозмутимо обратилась к Хранителю с вопросом:
— Амадей, а когда усадьба меня выпустит в лес и в деревню? Нам, действительно, никак нельзя без молочка и яиц, баньки и сарайчика. Где наши банники и живность жить-то будут?
На этих моих словах Амадей поперхнулся чаем. Не ожидал, похоже, от меня такой прыти. Да. Уроки моих домовых мимо меня не прошли. Но он взял быстро себя в руки и невозмутимо мне ответил:
— Договоримся, думаю. Ну, а сейчас пора всем отдохнуть и делами своими заняться, — резюмировал Хранитель.
Домовушки быстро — быстро закивали и растворились в воздухе вместе со всеми угощениями. Правда, через секунду на стол брякнулся сверху торт с конфетами. А я, вздохнув с явным облегчением, встала и поблагодарила всех за такой замечательный и познавательный день. И я не кривила душой нисколько. Таких эмоций я не испытывала еще ни разу в своей жизни.