Бегущие сквозь грозу
Шрифт:
– А почему бы тебе не... убрать это?
– я указала на ее шикарный бюст, - тогда можешь быть и полноценным мужиком, и женщиной, если оденешься соответственно...
– тут же осеклась, понимая, какую ересь сморозила.
Сандра ощупала свою упругую грудь:
– Такую красоту? аташка, побойся Бога!
Мы напряженно рассмеялись. Да, в ее ситуации легче оставаться женщиной.
Если честно, я даже не знала, что сказать на эти откровения. Любопытство и жалость, а больше никаких чувств. о... "Только не жалей меня!", - предупредила Сандра, и столько в ее голосе было твердости, что я не рискнула
В три часа ночи нам было не до сна.
Мы пили крепкий чай, и Сандра рассказывала мне о своей жизни, наверное, первый раз она смогла выговориться по-настоящему. А я превратилась во внимательного слушателя, ибо это единственное, что можно дать ей в благодарность за избавление моей никчемной персоны от мучений в инквизиторских лапах.
У Александры были женщины, в основном богатые дамочки, жаждущие экзотики и дающие за нее большие деньги, но в таком общении не было ни капли искренности, и ни одна душа на свете не подозревала, как страдала Сандра, что испытывала, держа в руках очередной "гонорар". Ситуация осложнялась тем, что внешности андрогина могла бы позавидовать любая мисс Вселенной, а так как Сандра привыкла следить за собой, и любая неухоженность отвращала ее, то приходилось всеми силами отбиваться от надоедливых ухажеров.
– Ведь человек имеет право быть самим собой?
– вопрошала она скорее себя, чем меня, вела со своим "альтер эго" давний, ни на минуту не прекращающийся спор.
– Почему люди якобы нормальные стараются обрезать, - тут она улыбнулась получившемуся каламбуру, - обрезать иных под себя? Подровнять, подстругать, выстроить в одну шеренгу? Почему "другие", непохожие на всех остальных, считаются неполноценными, ненормальными, которым место в цирке или в студии циничной эпатажной передачки?
– Слишком много "почему", Сандра. Человечество, вернее его мелкие враждующие группки, боится чужих, ксенофобия у людей в крови, иначе, наш город бы не превратился в мертвую зону, о которой, подозреваю никто не знает. аверное, это правильный страх, потому что цивилизация жива до сих пор.
– ет!
– яростно возразила Сандра, - может, в каменном веке это и было справедливым, но сейчас пора избавляться от дикарских страхов! Ведь грядут большие перемены.
– Она как будто очнулась.
– Что я сейчас сказала?
– Ты говорила о переменах...
– Да...
– Сандра взглянула на часы.
– Эй, подруга, уже утро! е пора ли нам совершить набег на таинственный дом 76, квартиру 3?
– Пора... Только... Как мне тебя теперь называть? Алекс или Сандра?
– Когда я занимаюсь сексом, требую, чтобы меня звали Алексом, но ты обзывай меня Сандрой, так привычнее.
Мы стали собираться, а я старалась не смотреть в глаза странному существу, с которым меня так грубо свела судьба. Я очень боялась, что оно увидит в моих глазах ненужное ему сочувствие.
Глава третья
Мадонна с младенцем
Тяжелый рюкзак оттягивал плечи, и Карина через каждые пять шагов злобно встряхивала ненавистную ношу. Карине нужны деньги, много денег, потому что водку не сбрасывают с вертолета в качестве гуманитарной помощи, а продают жадные мародеры, наживающиеся на чужой беде. енависть, ненависть, ненависть, - вот, что давно поселилось в ее душе.
енавижу вас, сволочи.
енавижу
айти необходимое здание среди изломанных скелетов сгоревших домов, среди пожарищ, среди валяющихся на дороге полутрупов нелегко. Город изменил обличье, показал свое истинное лицо - монстра, пожирающего людей заживо. Смотреть на этот процесс пищеварения просто невыносимо...
неполучится неполучится неполучится
заткнись
домойдомойдомойдомой
заткнись
Карина остервенело встряхнула рюкзак, и тут же пришло божье избавление в виде древней прокопченой пятиэтажки, неизвестно как сохранившейся в этом очищенном огнем районе. Охраны возле подъезда не наблюдалось, поэтому девушка поднялась на первый этаж и толкнула незапертую дверь.
неполучится неполучится неполучится
убью!!!
В разрушенной комнате за столом сидела женщина и сосредоточенно вязала шарф (кому он теперь нужен - этот дурацкий шарф, зимы ведь уже не будет? не будет...). Смоляные губы медленно шевелились, пересчитывая петли.
– Раз, другой, фредди придет за тобой!
– прошептала Карина и с силой пнула разбитую рамку с портретом какой-то знаменитости.
– Я пришла вам кое-что предложить. Эй, вы слышите меня?
Женщина оторвала взгляд от шарфа.
– е глухая. Мы закрылись. Мы более не нуждаемся в новых произведениях.
Карина осторожно подошла к заразной.
– Чертово издательство... Вы мне задолжали еще за прошлый раз, мне нужны бабки, чтоб вы все провалились. Ты слушаешь меня? Эй?
уходи маменька уходи маменька
чтоб ты окочурился, сыночка!
– Слушайте, я принесла вам новую вещь. О любви. Люди хотят читать о любви, любви среди звезд, на корабле, несущемся к краю Вселенной. Я дам им эту любовь, вы подпишите контракт? Это очень здорово, все герои красивые, сильные и мужественные, борцы за свободу и справедливость... читатель обрыдается горючими слезами - гарантирую! С хэппи эндом. С большим хэппи эндом. Эй? Что с тобой?
Грузное тело женщины начало сотрясаться мелкой дрожью. Спицы выпали из ослабших ладоней:
– Девушка, вы не в себе, что вы несете? Какие деньги? Какие произведения?.. Мне плохо... Помогите...
есчастная согнулась пополам и черная жидкость забрызгала джинсы Карины.
– Ты, сука! Ты меня испачкала!!! Сдохни!
Карина ударила женщину ногой в живот и выбежала из квартиры; кажется, здесь ей ничего не светит. Рассудок ее пребывал в каком-то заторможенном состоянии, Карина понимала, что все изменилось, и что невозможно вернуться к прежней жизни, но вела себя так, будто не было этой кошмарной эпидемии, двоих-из-ларца, безумных глаз брата и выродка, сводящего ее с ума больше всего остального.
а я что говорил а я что говорил
сделай милость - сдохни, как и все!
покушать дай маменька!
перебьешься!
хахахахахахахахахахахаха
перестань!
дай покушать???
ублюдок! мерзкий ублюдок! тварь сопливая! тварь! псих!
Девушка сняла рюкзак и присела на обгоревшую скамейку, извлекла из недр дырявого рюкзака свое дитя - воплощение фантазий средневековых теологов об инфернальных чудовищах; высвободила грудь.
– а, жри, ненасытная утроба!