Бегущие сквозь грозу

Навроцкая Елена

– Какого хера вам от меня надо?
– ныла девчонка, размазывая слезы по бескровным щекам.

– Как тебя зовут, детка?
– Сандра, отодвинув грязную шторку, выглядывала в окно, но за его немытыми стеклами невозможно было рассмотреть картину двора поподробней.

– е твое собачье дело...
– еожиданно она перестала реветь и уставилась на меня своим мерзким стеклянным взглядом.
– у, Карина...

– Я - Александра, можно просто - Сандра, а это - аташа.

Я хмыкнула и протянула руку.

– Приятно познакомиться.

– Приятного мало...
– Карина закашлялась и спрятала руки за спину, -

слушайте, девчонки, у вас нету выпить?

Мне надоела эта волынка, и я решила приступить к делу. "Знахарка" либо ширяется - первое, что пришло мне в голову, либо алкоголичка. Ее фраза насчет выпивки окончательно уверила меня в своей последней догадке.

– Если ты нам расскажешь о лекарстве против эпидемии, то мы дадим тебе выпивку, - безбожное вранье, но выхода нет.

– Че?
– Карина наклонилась ко мне, - ты обкурилась, да? Какое хреново лекарство? Че ты несешь?

Я почувствовала себя полной идиоткой, ну правда - какое такое лекарство у этой замызганной малолетней выпивохи? По-моему, мы тут все чокнулись. Посмотрев на Сандру, я поняла, что она не поверила девушке. ет, определенно, мы все - психи.

– А что там?
– Сандра указала рукой на вход в соседнюю комнату, занавешенный рваной тюлью.

Карина вдруг вскочила и, раскинув тонкие ручонки в сетке прозрачных голубых вен, загородила собой проход:

– Вы... сволочи! Вы не сможете! Это мое личное пространство!

– Ого!
– Сандра удивленно взглянула на меня.
– Это кто ж тебя такому научил?

– е лезь, дура!
– Девушка вся побелела, - ну, давай, убей меня! Убей! Давай! е пущу!
– Внезапно она согнулась, зажимая руками уши.
– Заткнись, ублюдок! Перестань верещать! Прекрати!
– Карина снова выпрямилась, вцепившись в тюль.
– Вы все против меня! Все!

атуральная психопатка, ее саму лечить надо.

– Этот город тоталитарен, девочка!
– Сандра вздохнула, - у нас не может быть личного пространства. Тут все принадлежит одному правителю - смерти!
– С этими словами она отшвырнула Карину, послышался треск рвущийся ткани. "Знахарка" упала на спину, пытаясь пнуть Сандру.

– А ну лежи смирно!
– Я снова взяла девчонку под прицел.

– Ты, заразная, мать твою, сдохнешь, будешь свое говно жрать, мразь...
– поток ругательств лился из нее, как из помойного ведра.

Карина вдруг замерла, и на ее тонких губах заиграла торжествующая улыбка. Сандра уже входила в комнату... Ох, по-недоброму улыбается эта алкоголичка!

– Сандра! Осторожней!

Ее крик, полный ужаса и отвращения, слился с дьявольским хохотом Карины.

Я, забыв про охраняемую, бросилась в "личное пространство", а когда увидела, что оно в себе скрывает, не удержалась и сблевала прямо на дорогой паркет.

Глава пятая

Кунсткамера

Ха! Тупые шлюхи! Хотели ее наколоть!

Карина, злорадно улыбаясь, заглядывала в проход комнаты - открывшаяся картина доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. Красотка стояла с выпученными глазами и покачивала головой, на ее лице было написано: такого быть не может! Заразная сидела в черной луже, ее тошнило какой-то мерзостью. Ружье валялось в стороне. Карина подошла к заразной и не без наслаждения пнула ее под зад, налетчица упала ничком не в силах сопротивляться, ее продолжало тошнить. Да что ж это такое?! Столько дерьма в человеке

не бывает!

– Паскуда, загадила всю квартиру!

Сандра, наконец, пришла в себя и схватила "знахарку" за грудки, одна пуговица от рубашки отлетела и закатилась под комод. Карина, проводив пуговку прощальным взглядом, попыталась толкнуть незваную гостью, но та оказалась очень крепкой, она прижала девушку к стене, а другой рукой сжала ей горло, заорав грубым голосом:

– Что это такое?! Что э-то?

– Отпусти, мне больно! Отпусти...

Отпустила... адо отдышаться, перестать сопротивляться, выяснить в конце концов, что нужно этим девкам от нее.

мама мамочка тебе больно???

отвали!

– Что - это?
– Карина ласково улыбнулась.
– еправильно. е что, а кто. Он мой сын. е нравится?

Они вместе с Сандрой снова подошли к комоду, где лежал уродец. Голова его формой чем-то напоминала сердечко, которые обычно рисуют на поздравительных открытках: со свадьбой или с Днем Святого Валентина, только левая сторона сердечка была раза в два меньше правой. Посреди лица ворочался огромный аквамариновый глаз в бордовых прожилках сосудов, ни век, ни ресниц, ни бровей не наблюдалось. Чуть ниже глаза разевался безгубый рот, наполненный рядом острых зубов. Кожа младенца, сплошь покрытая сероватой чешуей, делала его тело похожим на обрубок экзотического дерева, на котором шевелится несколько червеобразных отростков, но если к этим отросткам присмотреться, то можно понять, что они - миниатюрные ручки. оги у ребенка отсутствовали, вернее их заменяли два коротких пениса, растущие прямо из бедер. Картину завершал скорпионий хвост, которым урод беспомощно поводил из стороны в сторону.

– Господи...
– черногубая, тяжело дыша, стояла сзади и тоже "любовалась" сыночком Карины.

– Ангелочек, ведь правда?
– молодая мать обернулась и пристально посмотрела на аташу.
– И я горжусь им, черт вас дери, горжусь!
– Карина облокотилась на комод и неожиданно для самой себя разрыдалась.

Я не могла сдвинуться с места, все пялилась на монстра. Так бывает: взгляд приковывается к чему-то ужасному и сюрреалистичному, и ты, хоть тебя уже давно выворачивает наизнанку, все равно впитываешь этот кошмар в себя, чувствуешь каждой клеточкой кожи и даже получаешь некое извращенное удовольствие от созерцания подобной гадости... Родись у меня такой ребенок, я бы точно удавилась, поэтому странная девушка невольно вызвала у меня уважение; интересно, она кормит его грудью? При этой мысли организм опять начал проситься наружу, и я отвернулась. Тут-то мой взгляд упал на не сразу нами замеченный предмет в комнате - в дальнем полутемном углу стояла кровать, довольно широкая кровать, на которой кто-то лежал. После сына Карины уже нечего было бояться...

а кровати находилось еще одно существо, на этот раз, слава богам, человеческого вида. Красивый юноша, чей безмятежный взгляд был устремлен в потолок и куда-то еще дальше, за пределы, недоступные простым смертным. Длинные светлые волосы разметались по подушке, тонкие руки с музыкальными пальцами безвольно лежали поверх одеяла.

– Эй, парень... Ты меня слышишь?
– я склонилась над ним. Молчание, лишь легкое дыхание коснулось щеки.

– у ты совсем дура, да?
– всхлипывая, отозвалась Карина.
– Он же паралитик, говорить не может, ходить тоже. Дерево.