Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)

Дик Филип Киндред

— Вы хотите купить этот журнал, мисс?

Маленький высохший старичок, держащий аптеку, подозрительно обратился и к ней.

Она виновато положила на место номер «Ридерз дайджест», который начала перелистывать.

И снова Юлиана, прогуливаясь по тротуару со своими сумками, размышляла о том, что, возможно, Геринг будет новым фюрером, когда умрет Борман. Он чем-то отличался от остальных. Единственным, благодаря чему Борман выдвинулся на первый план, было раболепие, перед которым не устоял Гитлер, когда стало ясно, что он вот-вот начнет разлагаться,

и только те, кто был в его непосредственном окружении, понимали, когда именно это начнется. Старый Геринг в это время был, как всегда, в своем дворце в горах.

Геринг должен был занять место Гитлера, потому что именно его Люфтваффе уничтожили сначала английские локационные станции, а затем покончили с Королевскими военно-воздушными силами. Гитлер вместо этого, скорее всего, приказал бы разбомбить Лондон, так же, как он разбомбил Роттердам.

Но место, скорее всего, достанется Геббельсу. Об этом говорят все. Так же, как и о том, что оно не должно достаться этому жуткому Гейдриху. «Он бы перебил всех нас. Это же настоящий мясник. Кто мне нравится, — подумала она, — так это Бальдур фон Ширах. Он единственный выглядит в какой-то степени нормальным. Но у него нет ни малейшего шанса».

Свернув к старому деревянному дому, где жила, она поднялась по ступенькам на крыльцо.

Когда она отперла дверь квартиры, то увидела Джо Чинаделла там, где оставила, — лежащим на животе посередине кровати, свесив руки. Он все еще спал.

«Нет, — подумала она. — Он же не может оставаться здесь вечно. Его грузовик ушел. Он отпустил его? Очевидно».

Войдя в кухню, она свалила сумки с едой на стол рядом с тарелками от завтрака.

«Но хотел ли он отпустить его?»— спросила она себя. Вот это ее интересовало.

Что за странный человек. Он тратил на нее столько энергии, не отпуская всю ночь, и все же это происходило так, будто его здесь и не было, будто он не осознавал, что делает. Мысли его были заняты чем-то другим.

Она принялась привычно перекладывать продукты в старый холодильник фирмы «Дженерал электрик» с дверцей наверху, потом взялась за стряпню.

«Может быть, он так часто этим занимается, что уже привык, — решила она, — это стало его второй натурой. Тело совершает движения так же автоматически, как мое, когда я сейчас кладу тарелки в раковину. Он мог бы делать это, даже если удалить три пятых его мозга, как лягушка— на уровне биологии, на уровне голых рефлексов».

— Эй, — позвала она, — просыпайся.

Джо пошевелился на кровати и засопел.

— Ты слышал, что отмочил Боб Хоуп по радио позапрошлым вечером? Он рассказал одну смешную историю о том, как немецкий майор допрашивает каких-то марсиан. Марсиане не могут предъявить документы, удостоверяющие, что их предки были арийцами. Слышал? Поэтому немецкий майор шлет донесение в Берлин, что Марс населен евреями.

Войдя в комнату, где лежал на кровати Джо, она добавила:

— И что они ростом полметра и имеют две головы. Ты знаешь, как это может подать Боб Хоуп.

Джо открыл глаза

и молча, не мигая, смотрел на нее. Подбородок его почернел от щетины, темные глаза наполнились болью.

Она тоже притихла.

— Что с тобой? — наконец вымолвила она. — Ты боишься?

«Нет, — подумала она, — то Френк боится, а этот — не знаю».

— Старый плут уехал, — сказал Джо, приподнявшись.

— Что же ты собираешься делать?

Она присела на край кровати, вытирая руки посудным полотенцем.

— Я перехвачу его на обратном пути. Он ничего никому не скажет. Он знает, что я сделал бы для него то же самое.

— С тобой уже было так раньше? — спросила она.

Джо не ответил. «Значит, ты знал, что грузовик уходит, — сказала себе Юлиана. — Теперь я знаю это точно».

— А если он выберет другой маршрут?

— Он всегда ездит по шоссе номер пятьдесят и никогда по сороковому. Там у него как-то вышла авария. Несколь-к0 лошадей вышли на дорогу, и он в них врезался. В Скалистых горах.

Подобрав со стула одежду, он начал одеваться.

— Сколько тебе лет, Джо? — спросила она, когда он задумался, обнаженный.

— Тридцать четыре.

«Тогда, — подумала она, — ты должен был участвовать в войне». Она не видела явных физических дефектов: тело было стройным, ладным, длинноногим. Джо, заметив, как она внимательно изучает его, нахмурился и отвернулся.

— Я что, не могу посмотреть? — спросила она.

Она в самом деле удивилась. Ну почему бы и не посмотреть? Всю ночь она была с ним, а теперь такая стеснительность.

— Мы что — тараканы? — спросила она. — Мы не можем выдержать зрелище друг друга на свету и потому должны забираться в щели?

Раздраженно засопев, он прямо в трусах и носках направился в ванную, потирая подбородок.

«Ведь это мой дом, — размышляла Юлиана. — Я его сюда пустила, а он даже не разрешает посмотреть на себя. Зачем же он тогда хотел остаться?» Она последовала за ним в ванную. Он уже начал набирать горячую воду в чашку для бритья.

На руке она увидела татуировку, синюю букву «К».

— Что это? — спросила она. — Твоя жена? Конни? Корина?

Умываясь, Джо выговорил:

— Каир.

«Что это за экзотическое имя?»— подумала она с завистью, а потом почувствовала, что краснеет.

— Я действительно глупая.

Тридцатилетний итальянец из занятой нацистами части мира… Он участвовал в войне, все верно, но на стороне держав Оси. И он сражался под Каиром: татуировка была связующим звеном меж немцами и итальянцами, ветеранами кампании, — знаком победы над британо-австралийской армией, под командой генерала Готта, которой добился Роммель и его Африканский корпус.

Она вышла из ванной, вернулась в комнату и начала застилать постель. Руки не слушались ее.

Аккуратной стопкой на стуле лежало все имущество Джо: одежда, небольшой плоский чемодан, личные вещи. Среди них она заметила покрытую бархатом коробочку, похожую на футляр для очков. Взяв в руки, она открыла ее.