Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)
Шрифт:
В любом предмете, — размышлял Джо, — должны жить в каком-то остаточном виде все его предшествующие формы. Прошлое, скрывшись под поверхностью, продолжает существовать и выползает на свет Божий, как только снимаются наслоения более позднего времени. Мужчина не содержит в себе юношу, но содержит всех предшествовавших его появлению мужчин».
Обезвоженные останки Венды — и тут проявилась нормальная преемственность форм. Последняя форма подошла к своему логическому концу, и за ней ничего не последовало. В этом, видимо, и заключается старость. Отсутствие новых форм ведет к огрублению и деградации.
Но если говорить о Платоне, то разве он сам не утверждал, что что-то должно преодолеть распад, что существует некий элемент, не подверженный влиянию времени? Этот древний дуализм, когда душа и тело были разными элементами. Тело пришло к одному концу, а душа вырвалась из него и направилась в другое место.
«Возможно, — думал Джо, — что она должна возродиться заново, как говорит «Тибетская Книга Мертвых». Господи, я надеюсь, что это правда, и мы имеем возможность снова встретиться. Как в «Винни-Пухе»: существует другая часть леса, в которой мальчик и его медвежонок всегда будут играть вместе…
Это неуничтожимая категория, — решил он. — Так же, как и все мы. Каждый из нас возродится в новом мире вместе со своим медвежонком, и тот мир будет более светел и устойчив…»
Из чистого любопытства он включил приемник. Желтая панель из целлулоида осветилась, динамик выдавил из себя бормотание, а потом, сквозь свист и помехи, пробилась какая-то станция.
— Время программы «Семья Пеппера Янга», — объявил диктор. Послышалось бульканье органной музыки. — Она подготовлена фирмой, производящей мыло «Камэй», мыло Прелестных Женщин! Вчера Пеппер узнал, что его длившаяся уже несколько месяцев работа подошла к концу, причем весьма неожиданному, так как…
В этот момент Джо выключил радио.
«Мыльная опера начала второй мировой войны, — изумленно подумал он. — Ну что ж, это согласуется со смещением во времени явлений, характерных для этого, если можно так выразиться, квазимира».
Он осмотрел комнату и заметил кофейный столик со стеклянной крышкой и ножками в стиле барокко. На нем лежал номер журнала «Либерти», относящийся ко времени до начала второй мировой войны. В нем Джо нашел фрагмент научно-фантастической повести «Ночная молния», описывающий грядущую атомную войну. Он бессмысленно пролистал журнал и принялся осматривать комнату дальше в происках других признаков перемен.
Вместо твердого покрытия были доски из мягкого дерева. Посреди комнаты расположился турецкий ковер, скопивший в себе невероятное количество пыли.
На стенах осталась лишь одна картина: эстамп в раме под стеклом, изображающий индейца, умирающего на спине лошади. Джо видел его в первый раз, и он не вызывал у него никаких воспоминаний.
Все это Джо не нравилось.
Место видеофона занял телефонный аппарат, причем еще тех времен, когда не существовало диска для набора номера. Джо снял трубку и услышал женский голос:
— Назовите нужный номер, сэр.
Джо тут же повесил трубку.
Автоматически регулирующаяся система отопления тоже исчезла, уступив место газовому камину с большой жестяной трубой, идущей вдоль стены чуть ли не до потолка.
Он прошел в спальню, распахнул гардероб и осмотрел его
Потом он выложил на кровать набор, подходящий для более торжественных случаев: темно-синий двубортный костюм, подтяжки, широкий галстук в цветочек и белую рубашку с жестким целлулоидным воротничком.
— Боже, — воскликнул он, обнаружив в углу шкафа сумку с набором клюшек для гольфа. — Это еще что за древность?
Джо вернулся в гостиную и обнаружил, что на том месте, где стоял комплект полифонической аппаратуры — УКВ-тюнер, высококачественный адаптер на невесомой подвеске, звуковые многополосные колонки и усилитель, — возникло высокое сооружение из темного дерева. Джо заметил ручку для установки звукоснимателя на пластинку и не стал даже поднимать крышку, чтобы убедиться, из чего состоит аппаратура. Пакет игл из бамбукового дерева лежал на полочке рядом с граммофоном марки «Виктрола». Там же находилась десятидюймовая пластинка фирмы «Виктор» на 78 оборотов. На ней красовалась этикетка: «Оркестр Рэя Нобла играет «Восточные сладости». Это было все, что осталось от его коллекции грампластинок и фонотеки магнитных лент.
«Утром, — подумал Джо, — здесь окажется предшественник патефона с зубчатыми передачами и с записью на валике».
Его внимание привлекла свежая — так ему показалось — газета, лежащая на противоположном конце мягкой софы. Он взял ее в руки и посмотрел на дату: 12 сентября 1939 года. Заголовок гласил:
«Французы утверждают, что они прорвали «Линию Зигфрида». Сообщают, что французские войска продвигаются вперед в районе Саарбрюккена».
— Любопытно, — сказал Джо. — Только что началась вторая мировая война, и французам все еще кажется, что они побеждают.
Он прочел следующий заголовок:
«Польские источники сообщают об остановке немецкого вторжения. Поляки утверждают, что агрессор бросает в бой все новые и новые силы, но не продвигается вперед».
Газета стоила три цента. Это тоже показалось Джо интересным.
«Что можно купить сейчас на три цента? — подумал он, отложив газету и еще раз обратив внимание на ее весьма свежий вид. — Ей не больше двух-трех дней. Значит, я могу определить дату».
Бродя по комнате в поисках перемен, он добрался до комода с бельем. На нем стоял ряд фотографий в рамках под стеклом.
Все они изображали Ранкитера.
Но это не был тот Ранкитер, которого знал Джо. На них был запечатлен малыш, мальчик и, наконец, молодой мужчина. Ранкитер из прошлого, — но все еще доступный для узнавания.
Достав бумажник, он нашел в нем лишь фотографии Ранкитера — ни одного снимка своих родственников или знакомых. Ранкитер был везде!
Он сунул бумажник назад в карман и вдруг сообразил, что тот изготовлен не из пластика, а из настоящей буйволовой кожи. Что ж, неудивительно. В то время кожа была доступней пластика. Он еще раз достал бумажник и внимательно осмотрел его. Потер пальцем кожу. Прикосновение к такому материалу было для него совершенно новым ощущением, однако очень приятным. «Это несравненно лучше пластика», — подумал Джо.