Бегущий по лезвию бритвы (сборник)
Шрифт:
— Я верну вам кредитку, — сказал Джо, вешая трубку.
— Не беспокойтесь.
— Вы же не услышали его голоса.
— Давайте вернемся в мораториум. Как предлагал ваш мистер Хаммонд.
— Эл Хаммонд — мой подчиненный, — строго произнес Джо. — Решения принимаю я. И я считаю, что прежде, чем говорить с Эллой, мне надо вернуться в Нью–Йорк. Сейчас важнее продумать официальный рапорт Обществу. Когда вы говорили с Элом Хаммондом, он не сказал вам, все ли инерциалы вылетели вместе с ним из Цюриха?
— Все, за исключением девушки,
— Как ее звали? — спросил Джо. Из глубин подсознания уже выплывали страшные картины.
— Мистер Хаммонд не сказал. Он думал, вы знаете. С его стороны было бы неэтично называть мне ее имя, учитывая все обстоятельства. А разве она…
— Никто не приходил.
Кто же это мог быть, подумал Джо. Пат или Венди? Он обошел весь номер, рефлективно избавляясь от страха. Господи, хоть бы это была Пат.
— В стенном шкафу, — сказал Фогельзанг.
— Что? — Джо остолбенел.
— В таких дорогих номерах обычно огромные стенные шкафы. Думаю, стоит туда заглянуть.
Джо прикоснулся к ручке, пружинный механизм распахнул дверцы.
На полу шкафа лежал высохший, почти мумифицированный, похожий на кучу гнилья труп. Наклонившись, Джо попытался его перевернуть. Тело весило всего несколько фунтов. Конечности распрямились, шурша, как бумага. Волосы казались неестественно длинными, лицо закрывала спутанная черная копна. Джо присел на корточки и замер. Он не хотел знать, кто перед ним.
Сдавленным голосом Фогельзанг прошептал:
— Он совсем старый. Почти высох. Как будто пролежал здесь сотни лет. Я спущусь и вызову управляющего.
— Не может быть, что это — взрослая женщина, — вслух рассуждал Джо. Это останки ребенка, сказал он про себя. И значит, это не Пат и не Венди. — Как будто из печи, — выдохнул Джо. — Воздействие очень высокой температуры в течение длительного времени. — Или взрыв, подумал он. Очень сильный взрыв бомбы.
Он молча уставился на ссохшееся, почерневшее лицо. Он уже понял, кто это. С большим трудом, но он узнал.
Венди Райт.
Значит, ночью, рассуждал Джо, она вошла ко мне, и тут с ней начало что–то происходить. Она почувствовала это и уползла, забилась в шкаф, чтобы я ничего не узнал. Значит, это наступило в последние часы или минуты (Джо очень надеялся, что именно минуты) ее жизни. Она не издала ни звука. Не разбудила меня. А может, не смогла разбудить, не сумела привлечь мое внимание. И, не сумев, забралась в стенной шкаф.
Господи, хоть бы это произошло быстро.
— Ничего нельзя с ней сделать? — спросил он Фогельзанга. — В мораториуме?
— Слишком поздно. При таком распаде не остается даже следов полужизни. Это и есть та девушка?
— Да. — Джо кивнул.
— Вам лучше покинуть гостиницу. Прямо сейчас. Ради собственной безопасности. Холлис — это же его работа? — поступит с вами точно так же.
— Истлевшие
Джо замолчал, пытаясь подавить переходящий в ужас страх. Но что значит голос Ранситера по видеофону? Здесь связи не было.
Голос Ранситера в трубке не укладывался ни в какую теорию и не поддавался объяснению.
— Мне кажется, — сказал фон Фогельзанг, — она подверглась интенсивному облучению. Некоторое время назад.
Получила сверхдозу.
— Я считаю, ее убил взрыв. Тот же, который уничтожил Ранситера.
Частицы кобальта, догадался вдруг Джо. Она вдохнула их с раскаленной пылью. Значит, нас всех ждет такая смерть, пыли мы наглотались одинаково. И я, и Эл, и все остальные. И в этом случае уже ничего не поделать. Слишком поздно. Вот о чем мы не подумали. Нам не пришло в голову, что это был маленький атомный взрыв. Теперь понятно, почему Холлис дал нам уйти.
Только…
Это объясняет смерть Венди и рассыпающиеся сигареты.
Остается телефонный справочник, деньги и протухший кофе со сливками.
Остается голос Ранситера, монотонный монолог по видеофону, который прекратился, как только Фогельзанг взял трубку. Как только попытался послушать кто–то другой.
Мне надо вернуться в Нью–Йорк, решил Джо. Все, кто был на Луне, все, кто попал под этот взрыв, должны собраться вместе и найти выход. Наверное, это единственный шанс. Пока мы не погибнем один за другим, как Венди. Или еще более страшным способом, если такое только возможно.
— Распорядитесь, чтобы сюда прислали полиэтиленовый мешок, — сказал Джо владельцу мораториума. — Я заберу ее с собой в Нью–Йорк.
— Вы не считаете, что это дело полиции? Такое ужасное убийство. Их надо поставить в известность.
— Давайте мешок, и хватит об этом.
— Как хотите. Это ваш служащий. — Владелец мораториума направился к выходу.
— Теперь уже нет, — проговорил Джо. Надо же, чтобы она оказалась первой, подумал он. А может, в некотором смысле это и к лучшему. Я тебя не оставлю, Венди, я заберу тебя домой, твердил про себя Джо, с ужасом сознавая, что все его планы рухнули.
Прервав общее молчание, Эл Хаммонд обратился к собравшимся в конференц–зале инерциалам:
— Джо прибудет с минуты на минуту. — Он посмотрел на часы. Остановились они, что ли?
— Предлагаю пока посмотреть вечерний выпуск новостей, — сказала Пат Конли. — Интересно, дал Холлис ход сообщению о смерти Ранситера?
— В газетах ничего не было, — заметила Эди Дорн.
— Телевидение передает самые последние новости. — Пат вручила Элу пятидесятицентовую монету, с помощью которой включался стоявший в дальнем углу конференц–зала внушительный цветной трехмерный аппарат, гордость Ранситера.