Бела-Арабела
Шрифт:
– Если б ты не бежала так быстро, то увидела б, какой почтовый ящик повесили Чурсины, - Надюша каждый разговор начинает с ворчания.
– А это так интересно?
– удивляется Бела.
– Ты разве забыла? Как Чурсин-старший избавился от старого почтового ящика?
– Надюша, укоризненно посмотрев на подругу, начинает объяснять.
– Он разозлился из-за бесконечных почтовых уведомлений. В течение последних трех месяцев приходили им странные счет-фактуры на оплату газа. Чурсин-старший терпел-терпел: не бранился, не плевался, не колотил мебель и посуду. Был таким символом мудрости и долготрепства, ой, долготерпения.
Надюша была в курсе всех сельских дел.
Ветер, который так радостно бежал навстречу Беле, теперь копошился в кроне ивы. Они тоже о чем-то своем перешептывались. Говорили о девочках? Нравятся они им или нет? Знает ли ветер, что Бела любит бегать с ним наперегонки? Хоть ветер всегда оказывается впереди.
– Мы пойдем покупать тебе мулине?
– спросила Бела.
– Да, - кивнула подруга.
– Я тебе давно уже ничего не дарила, – задумалась Бела. – Давай ты выберешь, а я куплю!
– О!
– обрадовалась подруга.
– Хочешь, буду поливать твои грядки?
– Еще чего!
– фыркает Бела.
– Лучше вышей платочек Грише.
– Еще чего!
– фыркает подруга в ответ.
– Лучше я тебе вышью платочек.
– Так у меня их уже тринадцать штук! Лучше вышей Грише.
– Ну и пусть! Я тебе и миллион платочков согласна вышить! А Гришке – ни одного!
– Эх, - вздыхает Бела, - он на тебя уже столько лет смотрит. В школе смотрит, в магазине смотрит, на улице смотрит…
– Да, и, когда корову вечером встречал, тоже оглядывался. А лучше б не делал этого! Тогда б не боднула его, зеваку такого, корова их, драчунья такая!
– Значит, не будешь ему вышивать? Только мне и даришь их.
– Потому что ты моя семья.
Вышивание Надюша любила страстно. Если не приходилось тратить время на уроки, заданные в школе, и домашние дела, девочка сразу же доставала свою заветную коробку и садилась творить чудеса с помощью белой ткани и разноцветных мулине.
Шелестят ветви ивы, стучат друг о друга маленькие зеленые почки. Скоро, скоро они раскроются, выглянут листочки наружу, в мгновение ока вырастут, и будет уже не дерево, а шатер. Серебристо-зеленый, главный друг ветра. Каждому нужен друг.
Этот рабочий воскресный день проходил спокойно. Как небо было безоблачным, так и во время обхода по селу не случилось ни одного происшествия. Тихий умиротворенный майский денек.
Тамара Олеговна бодро шагала по асфальтированной дороге мимо домов за зелеными, синими, красными заборами. Мимо яблонек, росших на Горчичной улице. Мимо колодцев, вырытых в количестве трех штук на Салютовой. Мимо детской площадки, построенной на Шашечной. Мимо розовых клумб, разбитых на Озерной.
«Гречка подорожала уже в третий раз за этот год», - размышляла молодая женщина и, перекинув тяжелую сумку с одного плеча на другое, зашагала быстрее.
Ее ждут. Сегодня ее прихода с нетерпением высматривали
Вот, например, низенький небеленый бревенчатый домик. Такое же низкое крылечко с двумя ступеньками, где всегда сидят два серых кота. Тамара Олеговна с ними обязательно поздоровается: такой у них важный и гордый вид, будто два дворецких, решающих судьбу любого гостя. Пока женщина здоровается с котами и снимает обувь, дверь дома распахивается и на пороге появляется хозяйка – Алевтина Сергеевна. Если коты всегда горды и неприветливы, то маленькая старушка всегда радушна и улыбчива. На голове у нее платок в цветочек, на платье сверху надет фартук с геометрическими фигурами, на ногах модные мокасины, видимо, внуки привезли.
Здороваются хозяйка и гостья громко, радостно и весело. Хорошее настроение Алевтины Сергеевны заразительно, поэтому ее так любят в деревне и всегда ждут в гости. Тамара Олеговна входит в дом – в главную комнату с круглым столом, на котором стоит самовар под ажурной салфеткой и вокруг которого выстроены стулья с высокими спинками.
Сначала Алевтине Сергеевне мерят давление, затем слушают сердцебиение, считают пульс. Все как положено у самого настоящего доктора. А врачом Тамара Олеговна в Невесёлкине работает уже 8 лет. «Хороший доктор», - с уважением шепчут сельчане за ее спиной.
Алевтине Сергеевне делают укол, после этого Тамара Олеговна не спешит уйти. Она сидит рядом с бабушкой и расспрашивает о том о сем. Посадили редиску? А капусту? Ночью хорошо спите? Яблоню опрыскали химикатами от вредителей? Потом поздно ведь будет! Спина не болит? А рассада помидоров хорошо растет?
Алевтина Сергеевна обязательно выходит на крылечко проводить доктора. И обязательно с пакетом. И начинаются громкие уговоры. Не возьму! Возьмете! Обижусь! Нет, я обижусь! Так, наверное, проходит целая вечность.
– Заходите в дом, Алевтина Сергеевна, - уступает Тамара Олеговна, - после укола полежать надо хотя бы полчаса.
Доктор заглядывает в пакет, когда выходит со двора на улицу. А там гречка… В это время рядом с тихим шорохом дорогих резин остановилась машина. Доктор продолжила путь. Но в этот момент окно опустилось, и показалась мужская голова.
– Извините, - голос у владельца машины был приятный, - не подскажете, как проехать на улицу Фонарщиков?
Тамара Олеговна, конечно же, подсказала. Мужчина поблагодарил, стекло поднялось, машина тронулась. «И почему мне кажется, что я где-то уже видела его?» - вдруг подумала молодая женщина.
– Завтра понедельник.
– И снова в школу, - кивнула Бела.
– И наша любовь - Инна Викторовна.
– Да. И твой Гриша.
– Я перестану с тобой разговаривать.
– И будешь дарить мне платочки молча?
– ужаснулась Бела.
– А как же твои теплые пожелания? Например, о пароходике на нашем озере.
– С красными боками и зеленой трубой? Да, прекрасная работа.
– Ты посоветовала не поймать его якорем тину и кораллы. А они есть в нашем озере?
– Наше озеро самое удивительное в мире. Гришке тоже можно вышить что-нибудь такое – водное, - вдруг сказала Надюша. – Синее море, скалистый берег, высокий маяк. Стандартный наборчик.