Белая львица
Шрифт:
Ненароком он набрел на полезную мысль. До совещания в полиции надо непременно повидать еще одного человека.
Роберт Окерблум упомянул о нем.
Как он его назвал? Пастор Туресон?
Валландер включил зажигание и отправился обратно в Истад. Вырулив на магистраль Е-14, он прибавил газу и погнал на предельно допустимой скорости. Связался по телефону с Эббой, попросил ее разыскать пастора Туресона и сообщить ему, что комиссар Валландер хочет срочно с ним повидаться. Он был уже недалеко от города, когда Эбба позвонила
– Думаю, тебе не вредно иной раз заглянуть в церковь, - заметила Эбба.
Валландеру вспомнилось, как год назад они с Байбой Лиепой несколько вечеров подряд допоздна сидели в рижской церкви. Но он ничего не сказал. При всем желании он не мог сейчас думать о Байбе.
Пастор Туресон оказался человеком средних лет, высоким, крепким, с пышной седой шевелюрой. И силой не обижен - рукопожатие прямо-таки железное.
Убранство церкви было очень скромным, и Валландер не испытывал гнетущего ощущения, которое так часто донимало его в иных храмах. Они устроились на стульях возле алтаря.
– Несколько часов назад я звонил Роберту, - сказал пастор Туресон.
– Бедняга, он в полном отчаянии. Вы еще не нашли ее?
– Нет.
– Не понимаю, что могло случиться. Луиза не из тех, кто пускается в опасные авантюры.
– Иногда опасности избежать невозможно,- сказал Валландер.
– Что вы имеете в виду?
– Опасности бывают двоякого рода. Одним люди подвергают себя сами. Другим - подвергаются. Это не совсем одно и то же.
Пастор Туресон беспомощно развел руками. Тревога его казалась искренней, как и сочувствие мужу и дочерям.
– Расскажите о ней, - сказал Валландер.
– Какая она была? Вы давно ее знаете? И что за семья у Окерблумов?
Пастор Туресон серьезно посмотрел на него:
– Вы спрашиваете так, будто все уже кончено.
– Дурная привычка, - извинился Валландер.
– Конечно, я имею в виду: расскажите, какая она.
– Я служу пастором в этом приходе уже пять лет, - начал Туресон.
– И по моему выговору вы наверняка догадались, что родом я из Гётеборга. И все это время Окерблумы являются прихожанами нашей церкви. Они оба из методистских семей и познакомились через церковь. Теперь вот и дочки их воспитываются в истинной вере. Роберт и Луиза люди прилежные. Работящие, бережливые, щедрые. Иначе не скажешь. Вообще трудно говорить о них по отдельности. Вся моя паства просто потрясена исчезновением Луизы. Вчера во время нашей общей молитвы я необычайно остро это почувствовал.
Образцовая семья. Без сучка без задоринки, подумал Валландер. Можно опросить еще тысячу людей, и все скажут одно и то же. Нет у Луизы Окерблум ни недостатков, ни слабостей. Только вот - она пропала.
Что-то здесь не так. Всё не так.
– О чем вы задумались, комиссар?
– спросил пастор Туресон.
– О слабости, -
– Ведь именно слабость - один из краеугольных камней всякой религии, вы согласны? Мы верим, что Господь поможет нам преодолеть нашу слабость?
– Совершенно верно.
– Но у меня складывается впечатление, будто Луиза Окерблум никаких слабостей не имела. Ее образ настолько безупречен, что поневоле начинаешь сомневаться. Неужели правда бывают такие насквозь хорошие, добрые люди?
– Луиза действительно такая, - ответил пастор Туресон.
– Прямо ангел во плоти, а?
– Да нет. Помню, как-то раз на приходском вечере она варила кофе. И обожглась. Так я сам слышал, как она чертыхнулась.
Валландер попробовал начать сначала.
– Вы уверены, что в ее отношениях с мужем не было никакого конфликта?
– спросил он.
– Абсолютно уверен, - ответил пастор.
– И другого мужчины не было?
– Конечно нет. Надеюсь, вы не станете задавать этот вопрос Роберту.
– А религиозные сомнения не могли ее одолеть?
– Нет, это совершенно исключено. Я бы знал.
– У нее могли быть причины покончить самоубийством?
– Нет.
– Ну а внезапное умопомрачение?
– С какой стати? Она человек очень и очень цельный, гармоничный.
– Большинство людей имеет свои секреты, - помолчав, сказал Валландер.
– Вы можете допустить, что у Луизы Окерблум есть какой-то секрет, о котором не знает никто, даже ее муж?
Пастор Туресон покачал головой:
– Конечно, секреты есть у всех. И нередко весьма мрачные. Но я убежден, что у Луизы нет секрета, который бы вынудил ее оставить семью и устроить такой переполох.
Больше у Валландера вопросов не было.
Н-да, опять подумал он, что-то в этой идеальной картинке не так.
Он встал и поблагодарил пастора.
– Я еще побеседую с другими прихожанами. Если Луиза не вернется.
– Она обязательно вернется, - сказал пастор Туресон.
– Иначе и быть не может.
В пять минут пятого Валландер вышел из Методистской церкви. Накрапывал дождь, дул пронизывающий ветер. Он поежился. Сел в машину и почувствовал, что ужасно устал. Как будто мысль о том, что две маленькие девочки лишились матери, напрочь выбила его из колеи.
В половине пятого все собрались в кабинете Бьёрка. Мартинссон, ссутулившись, сидел на диване, Сведберг прислонился к стене и, по обыкновению, рассеянно скреб лысину, словно надеясь обнаружить исчезнувшие волосы. Валландер устроился на стуле. Бьёрк, опершись на стол, разговаривал по телефону. Наконец он положил трубку и предупредил Эббу, чтобы в ближайшие полчаса их никто не беспокоил. Исключение можно сделать только для Роберта Окерблума.
– Итак, что мы имеем?
– спросил Бьёрк.
– С чего начнем?